155. Оттуда взял Фрониму Полимнест, знатный фереец, и сделал ее своей наложницей. Спустя некоторое время она родила ему сына, заикавшегося и шепелявившего, носившего имя Батта, по словам ферейцев, но, как мне кажется, называвшегося иначе; в Батта он был переименован лишь по прибытии в Ливию, в силу полученного ими в Дельфах изречения оракула и согласно с приобретенным там достоинством. Дело в том, что баттом (battos) ливийцы называют царя, и мне думается, что пифия в своем изречении обращалась к нему на ливийском языке в уверенности, что некогда он будет царем в Ливии. Возмужав, он тотчас явился в Дельфы за советом о своей речи, и пифия дала такой ответ:
То же самое по-эллински пифия сказала бы ему так: «Ты пришел сюда, царь, из-за твоей речи». «Я пришел к тебе, владыка, – отвечал тот, – за советом относительно моей речи, а ты велишь мне свершить другое, невозможное, – заселить Ливию; но где у меня для этого средства, где люди?» Однако подобными вопросами он не вынудил оракула дать ему другое изречение. Оракул повторил сказанное раньше, и Батт, не дослушав его до конца, удалился на Феру.
156. После этого бедствие посетило снова и самого Батта, и всех ферейцев. Ферейцы не знали причин постигшего их несчастия и послали в Дельфы спросить об этом. Пифия отвечала, что они должны вместе с Баттом основать Кирену в Ливии и что после этого последует облегчение. Тогда ферейцы снарядили в путь Батта с двумя пятидесятивесельными судами. Но, приплыв в Ливию, они не знали, что делать, и вернулись назад в Феру. Однако ферейцы при их приближении стреляли по ним и не дозволяли высадиться на сушу, приказывая плыть назад. Те вынуждены были плыть обратно и отплыли, заняли остров у берегов Ливии, называвшийся, как сказано и раньше, Платеей; говорят, остров этот такой же величины, как и город Кирена.
157. Жили они на острове два года, но не испытывали никакого улучшения; тогда, покинув одного на месте, все остальные ферейцы отплыли в Дельфы, прибыли туда и обратились за советом к оракулу, указывая на то, что они живут в Ливии, но не испытывают от того никакого облегчения. Пифия сказала им на это следующее: «Если ты, не будучи в Ливии, обильной овцами, знаешь ее лучше меня, посетившего ее, то я очень дивлюсь твоей мудрости». Выслушав это, Батт и спутники его отплыли назад, так как божество разрешало им приостановить свои странствования не раньше, как по прибытии в саму Ливию. Когда они прибыли на остров и взяли оттуда покинутого ими товарища, то заселили в самой Ливии ту местность, которая лежит против острова и называлась Азирида; ее замыкают с двух сторон прекрасные лесистые холмы, а вдоль третьей стороны протекает река.
158. Местность эту занимали они в течение шести лет. На седьмом году ливийцы уговорили их покинуть ее, обещая проводить их в лучшую область. Ливийцы подняли их и повели дальше на запад. Чтобы эллины на своем пути не заметили прелестнейшего места – называется оно Ираса, – ливийцы провели их через эту местность ночью и сообразно с тем рассчитали часы дня. Они привели эллинов к источнику, именуемому Аполлоновым, и сказали: «Здесь, эллины, подобает вам поселиться, потому что здесь небо отверсто».
159. При жизни основателя колонии, Батта, царствовавшего сорок лет, и в течение шестнадцатилетнего царствования сына его Аркесилая колонию занимали киренцы в таком числе, в каком они вышли для основания ее первоначально. При третьем правителе колонии, так называемом Батте Счастливом, пифия своими изречениями побуждала всех эллинов плыть в Ливию и селиться там вместе с киренцами. Действительно, киренцы приглашали к тому эллинов, обещая им участки земли. Изречение оракула гласило так:
В Кирену собралась тогда большая толпа народа. Окрестные ливийцы и царь их Адикран, сильно теснимые кругом в своих владениях, теряли много земли и подвергались обидам со стороны киренцев, а потому обратились через послов в Египет с предложением передаться египетскому царю Априю. Тот собрал большое египетское войско и отправил против Кирены. Киренцы выступили в поход к местности Ираса, сразились у источника Фесты с египтянами и одержали над ними победу. Дело в том, что раньше египтяне не пробовали своих сил в борьбе с эллинами и относились к ним пренебрежительно, теперь они понесли такое поражение, что только немногие из них возвратились в Египет. Египтяне вменили это Априю в вину и потому отложились от него.