История Древней Греции

35. При известии об этом Ксеркс пришел в ярость и велел дать Геллеспонту в наказание триста ударов кнутом, а в открытое море опустить пару оков. Я слышал даже, что он послал вместе с тем и палачей, накладывающих клеймо, для наложения клейма на Геллеспонт. Он приказал также произносить при бичевании следующие жестокие и нечестивые слова: «Тебя, горькая вода, казнит так владыка за то, что ты причинила ему обиду, не будучи обиженной им. Царь Ксеркс переступит через тебя, желаешь ли ты этого или нет. Видно, по справедливости никто из людей не чтит тебя жертвами, как грязный и соленый поток». Одним и тем же лицам приказано было наказать это море и отрубить головы людям, которые руководили сооружением мостов через Геллеспонт.

36. Приказание было исполнено теми лицами, на которых возложена была эта тягостная обязанность. Мосты положены были другими мастерами по следующему способу. Пятидесятивесельные суда и триремы поставлены были близко друг к другу, в ряд, причем под один мост, со стороны Евксинского Понта, пошло триста шестьдесят судов, а под другой триста четырнадцать; этот последний мост положен был в направлении косвенном относительно Понта и в сторону течения Геллеспонта, чтобы поддерживать натянутые канаты. Установив суда, опустили с них длиннейшие якоря: с первого моста, обращенного к Понту, – против ветров, дующих со стороны Понта и Пропонтиды, а с другого моста, западного, обращенного к Эгейскому морю, – против западного и южного ветров. Между пятидесятивесельными судами и триремами оставлено было для прохода отверстие, через которое желающий мог бы проплыть в Понт и обратно из Понта. После этого натянуты были канаты с суши посредством наворачивания их на деревянные во́роты, причем два сорта канатов не употреблялись более отдельно, как прежде, но на каждый мост положили по два каната из «белого льна» и по четыре из папируса. Толщина и наружная отделка канатов обоих сортов были одинаковы, только «льняные» относительно тяжелее: каждый локоть такого каната весил талант. Когда мосты для переправы были кончены, нарезали толстых досок из брусьев такой длины, какова была ширина каждого моста, правильно расположили их в ряд сверху натянутых канатов и потом связали перекладинами. На эти доски наложили, тоже в порядке, разного дерева, которое покрыли землей, а землю утрамбовали; наконец по обеим сторонам мостов возведены были стены для того, чтобы вьючный скот и лошади не глядели сверху в море и не пугались.

37. По сооружении мостов и по окончании работ на Афоне – когда сделаны были земляные насыпи у устьев канала для того, чтобы оградить их от заносов во время морского прилива, – по получении известия, что и сам канал окончательно готов, войско, снарядившись с окончанием зимы и с наступлением весны, решило двинуться в поход к Абидосу. Когда войско выступало из лагеря, солнце покинуло обычное место на небе и исчезло, при безоблачности неба и в совершенно ясную погоду; день сменился ночью. При виде этого Ксеркс встревожился и спросил магов, что предзнаменует это чудо. Маги отвечали, что божество предсказывает эллинам исчезновение городов их, потому-де что солнце служит предвестником будущего у эллинов, а луна у персов. При этих словах Ксеркс возликовал и начал выступление в поход.

38. Царь с войском был уже в пути, когда лидиец Пифий, перепуганный небесным знамением и возгордившийся получением даров, подошел к Ксерксу со следующими словами: «Я хотел бы, царь, кое о чем допросить тебя; тебе это сделать легко, а для меня оно было бы очень важно». Ксеркс менее всего догадывался, о чем хотел просить его Пифий, поэтому обещал исполнить просьбу и сказать, чего он хочет. Тогда Пифий смело сказал: «У меня, владыка, есть пять сыновей и всем им выпал жребий идти с тобой в поход на Элладу. Ты, царь, сжалься надо мной во внимание к моим преклонным летам и освободи от военной службы одного из сыновей, самого старшего: пускай он примет на себя заботы обо мне и моих богатствах. Четырех сыновей возьми с собой; замыслы твои да исполнятся, и ты возвратишься домой».