История Древней Греции

234. Так сражались эллины у Фермопил. Ксеркс призвал Демарата и, прежде чем спросить его, сказал следующее: «Ты, Демарат, человек честный; в том убеждает меня твоя правдивость: все случилось так, как ты говорил. Теперь отвечай мне: как велико число остальных лакедемонян и сколько их, столь искусных в военном деле, или же все они таковы?» «Царь, – отвечал Демарат, – число всех лакедемонян велико, и городов у них много; но то, что желаешь узнать, ты узнаешь. В Лакедемоне есть город Спарта с населением тысяч в восемь, и все они таковы же, как и те, что сражались в этом месте; прочие лакедемоняне не таковы, но все же храбры». На это Ксеркс заметил: «Каким образом, Демарат, можно покорить этот народ с наименьшим трудом? Объясни мне. Ведь ты был царем их и тебе известны все их помыслы».

235. «Царь, – отвечал Демарат, – если ты серьезно желаешь посоветоваться со мной, то я обязан сообщить тебе самое верное средство: отряди против Лаконской земли триста кораблей из твоего флота. Подле нее лежит остров по имени Кифера. Мудрейший у нас человек, Хилон, сказал некогда, что для спартанцев было бы выгоднее, если бы остров погрузился в море, а не возвышался над водой; ибо он постоянно ждал от этого острова того, что я тебе скажу, – он говорил так не потому, что предвидел твой поход, но потому, что одинаково опасался какого бы то ни было нашествия. С этого острова пускай твои корабли наводят страх на лакедемонян. Если лакедемоняне будут заняты собственной войной на границе одной земли, то нечего опасаться, что они окажут помощь остальной Элладе, если твое сухопутное войско будет покорять ее. С покорением всей Эллады один лаконский народ станет бессильным. Если ты этого не сделаешь, то в будущем ожидай следующего: к Пелопоннесу примыкает узкий перешеек; в этом месте следует тебе ожидать сражений более жестоких, нежели бывшие раньше, потому что все пелопоннесцы заключили между собой клятвенный договор против тебя. Если же ты сделаешь это, то и перешеек, и города отдадутся тебе без боя».

236. После него говорил Ахемен, брат Ксеркса, главнокомандующий флота; он присутствовал при этой беседе и боялся, как бы Ксеркс не склонился к такому способу действий: «Я вижу, царь, ты благосклонно выслушиваешь речи человека, который завидует твоему счастью или даже питает против тебя предательские замыслы. Ведь эллины обыкновенно поступают таким образом: они завидуют благополучию других и ненавидят сильнейших. Если, невзирая на случившееся несчастье, вследствие которого погибло четыреста кораблей, ты отошлешь из стоянки еще триста кораблей для того, чтобы они плавали кругом Пелопоннеса, тогда враги твои будут в силах воевать с тобой. Напротив, весь флот наш в совокупности неодолим для них, и они совершенно не смогут устоять против тебя; кроме того, совершая поход вместе, весь флот будет помогать сухопутному войску, а сухопутное войско флоту; если же ты разобьешь его, то ни ты кораблям не будешь полезен, ни корабли тебе. Мое мнение такое: если ты желаешь вести собственное дело правильно, не заботься о положении дел противника, о том, как они намерены вести войну, что они намерены делать и как велика численность их. Ведь они и сами умеют заботиться о себе, а мы точно так же должны заботиться о нас. Если лакедемоняне вступят в бой с персами, они не загладят понесенного теперь поражения».

237. Ксеркс отвечал на это так: «Мне кажется, Ахемен, ты говоришь правильно, и я сделаю так. Хотя Демарат говорит то, что, по его мнению, наиболее полезно для меня, однако предложение его уступает твоему. Однако я не могу допустить, что он недоброжелатель мой, и заключаю так на основании прежних его речей и самых дел. Правда, один гражданин завидует благополучию другого гражданина и в молчании проявляет вражду свою, и если один спрашивает совета, то другой не станет высказывать того, что ему кажется наиболее полезным, разве уж он человек высокой добродетели, а такие люди редки. Но люди, связанные между собой узами гостеприимства, благожелательнейше относятся друг к другу, и всегда в случае совещания один дает другому наилучший совет. Поэтому я приказываю воздерживаться вперед от злословия против Демарата, так как он связан со мной гостеприимством».

238. Ксеркс сказал это и пошел между трупами; голову Леонида он приказал отрубить и посадить на кол, услышав, что он был царем и вождем лакедемонян. Как многое другое, так в особенности это последнее служит для меня свидетельством, что царь Ксеркс был ожесточен против Леонида, пока тот жил, больше, нежели против кого бы то ни было другого. В противном случае он не совершал бы такого нечестия над его телом, потому что, насколько мне известно, персы более всякого другого народа чтут храбрых воинов. Лица, на которых это было возложено, исполнили приказание.