История древней Японии

Теснота добровольного проживания способствует формированию специфического взгляда на мир, весьма отличного от свойственного «равнинным» этносам, которым природные условия позволяют расселяться более вольготно. Общая тенденция к миниатюризации (которая прослеживается во всех областях жизнедеятельности и культуротворчества — начиная от поэтических форм танка и хайку

и кончая искусством выращивания карликовых растений — бонсай) отмечается многими исследователями. Увлечение масштабным было свойственно японцам лишь на ранней стадии становления государственности. И даже эпос, стадиально склонный, как известно нам из других традиций, к гиперболизированному изображению событий, не демонстрирует в Японии страсти к сильным преувеличениям.

Вообще говоря, если характеризовать японскую культуру через зрительный код, то ее можно назвать «близорукой» (в отличие от «дальнозоркости» равнинных народов, в частности русских): она лучше видит, а человек, ей принадлежащий, лучше осваивает ближнее, околотелесное пространство, всегда находившееся в Японии в состоянии обустроенности. Что же касается освоения пространства дальнего, то здесь эти культуры меняются местами. Японская культура как бы всегда смотрит под ноги, и стратегическое мышление, мышление абстрактное, философское, взгляд на мир «сверху», освоение дальних пространств и просторов никогда не были сильными сторонами японцев. Японское культурное пространство — это скорее пространство свертывающееся, нежели имеющее тенденцию к расширению.

Далеко не случайно поэтому, что спорадические попытки японцев к пространственной экспансии всегда заканчивались неудачей. Так было в VII в., когда японский экспедиционный корпус потерпел жестокое поражение на Корейском полуострове. Так было и тысячелетие спустя: храбрые японские воины оказались бессильны, попав в мир с другими пространственными и культурными измерениями, когда экспедиция Тоётоми Хидэёси (1536–1598), вынашивавшего планы посадить на китайский престол японского императора, вела боевые действия в Корее.

«О! Эта страна большая! Я б сказал, что она намного больше Японии» (один из соратников Хидэёси во время пребывания экспедиционного корпуса в Корее).

Крупнейший стратегический провал ждал Японию и при вступлении ее во Вторую мировую войну, когда было принято фатальное решение о нападении на Перл-Харбор. И это в то время, когда японская армия прочно увязла в необъятном Китае. И дело здесь не в природной «глупости» руководства страны, а в его в буквальном смысле этого слова «недальновидности», т. е. культурно обусловленной неспособности оперировать невиданными до сих пор геополитическими масштабами.

Ограниченность мира, в котором реально обитали японцы, привела к тому, что их достижения, признанные всем миром, связаны прежде всего с малыми формами (включая и плоды современного научно-технического прогресса), требующими точного глазомера, умения оперировать в малом пространстве, приводить его в высокоупорядоченное состояние. Легкость, с которой японцы овладели цивилизационными достижениями Запада, обусловлена, среди прочего, и тем, что процедура тотального измерения (с которой начиная с нового времени тот связал свое благополучие) была освоена японцами очень давно и прочно, что, в частности, находит выражение в крайне разработанной шкале измерений с удивительно малой для донаучного общества ценой деления. Давнее и воплощенное в каждодневной деятельности стремление к точности и порождает известный всему миру перфекционизм японцев.

«Детское личико, нарисованное на дыне… Трогательно-милы куколки из бумаги, которыми играют девочки. Сорвешь в пруду маленький листок лотоса и залюбуешься им! А мелкие листики мальвы! Вообще, все маленькое трогает своей прелестью» (Сэй-сёнагон, «Записки у изголовья», начало XI в., пер. В.Н. Марковой).

Наивысшие достижения в миниатюрном письме принадлежат Ёсида Годо: 600 иероглифов на зернышке риса, 160 — на кунжутном семени, 3000 — на соевом бобе. В Японии есть Музей микроискусства, где собрано около 20 тысяч образцов миниатюрного письма, для рассмотрения которого требуется по меньшей мере лупа.