История ересей

Мария дочь Руджьери де Пуличчиано около 1240 г. «rediit ad hereticos»^{30}

. В это время приходилось уже прятаться. Она пришла в дом Диосанти и пробыла там около двух недель. Оттуда перешла за Арно, в дом Монархии. Оттуда к Ронку в дом Форнария, «в котором пребывал один работник по имени Иоанн» с женой своей Пьячилией. Здесь Мария приняла consolamentum «и была там одну ночь, и возвратилась к дому Монархии». «Et tunc… Altabene (жена Монархии) fecit eidem reverentiam et adoravit earn, et sociam eius nomine Bonam, similiter consolatam»

^{31}

. Но знатные Пульчи пригласили новую «совершенную» к себе, и у них, очевидно в большей безопасности, провела она около четырех месяцев. Покинув Пульчи, Мария возвратилась в дом Форнария «et ibi stetit cum societate sua pluribus annis»^{32}. Последним местопребыванием ее был дом Томазия и матери его Альфании. Сама Альфания много раз «почитала» ее как «совершенную». К Альфании заходили и другие еретики. Так, однажды ночью появилось их несколько, среди которых были двое «совершенных». В этом доме Мария была захвачена… Конечно, во Флоренции, как и везде, спокойнее жилось еретикам в палаццо знатных и зажиточных людей, в каком-нибудь «alta et murata domus». Ринальдо Пульчи предоставляет в распоряжение еретиков целый дом, делающийся центром их пропаганды. Здесь бывали большие собрания; здесь около 1230 г. Якопо д’Аквапеденте и Герардо наставляли в учении секты, излагали ее догмы. Жена одного из Пульчи Теодора приглашала к себе знакомых женщин, показывала им совершаемые еретиками обряды, вовлекала в секту новых лиц, материально поддерживала единоверцев, посылая им хлеб, вино и т. д. Жена другого Пульчи Маргерита, сама уже «утешенная», поддерживала постоянные связи с Торселло и другими учителями секты и также предоставляла свой дом для религиозных собраний. Но главною опорою патаренов Флоренции были Барони с их крепкою башнею в contado, с их готовностью поддерживать и защищать еретиков, спасая их из тюрьмы, пряча их в крепкие и уединенные места, не останавливаясь в случае нужды перед борьбою с оружием в руках.

Еще больше приходится катарам прятаться в 60-е годы в Ферраре. Но и тогда Пунгилуп, увидев на улице знакомого перфекта, входит с ним в портик соседнего дома и, войдя в подъезд, вместе с хозяйкою оказывает «почитание» своему «совершенному». И тогда он часто заходит к «верующим», убеждает их твердо держаться в вере, водит катаров из дома в дом, из города в город, посещает их в тюрьме, ведет с ними долгие беседы о предметах веры. Не раз он бросает знаменательные фразы. Говорят о доминиканце Стефане; Пунгилуп замечает: «Это был дурной человек, а хорошие люди только еретики и те, кто идут их дорогою». Слышали, как он смеялся: «Недавно видел я священника церкви Святого Юлиана, который столько налил вина в чашу, что сам священник опьянел». «Смешно все, что говорят братья и пресвитеры римской церкви… Освященная гостия не тело Христово, а тесто… Как можно освятить тело Христово руками диавола, а ведь названные священники сотворены диаволом. Бог же не создал диавола и ничего не делает ниже неба, и все это мирское сотворено худым Богом, т. е. диаволом, потому что, если бы Бог создал диавола, он был бы участником всех земных зол».