История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Такой всеобщий мир сроком на десять лет Людовик VII провозгласил в Суассоне в июне 1155 года «по прошению людей Церкви и по совету своих баронов ради укрощения пыла дурных и удержания насилия тех, кто грабит». В Суассоне собрались архиепископ Реймса, архиепископ Санса, их викарные епископы, аббаты крупных монастырей. Все они по очереди поклялись поддерживать мир. Затем клятвенное обещание давали один за другим герцог Бургундский, граф Фландрский, граф Шампанский, граф Неверский, граф Суассонский, а также все присутствовавшие на съезде бароны. Наконец, поклялся и сам король: «При всем собрании и перед вами мы дали королевское слово, мы объявили, что будем нерушимо блюсти этот мир и согласно нашей власти покараем всех тех, кто нарушил бы сей ордонанс». Речь шла о коллективном соглашении, очень напоминавшем те, которые принимались в 1000 году участниками собраний, происходивших вокруг ковчежцев со святыми мощами. Речь шла о мире Божием. Но ныне забота о его сохранении возлагается не на епископов, уми-рение идет не по диоцезам. Ныне хранителем мира, всеобщего мира, в королевстве должен быть его монарх, предстатель Господа, который, как и епископы, получил священное помазание.

В последние годы своего царствования Людовик употребил все свое рвение, все свои силы на поддержание мира. И это ему удалось. В 1166, а затем в 1171 годах к королю с просьбами о помощи обратились епископ Макона, аббат Клюни. Их земли осаждали разбойничьи банды, нанятые «дурными» сеньорами. Король, находившийся в Везлейском аббатстве, которое он когда-то защищал от графа Неверского, сразу же откликнулся на призыв. Достаточно было его ополчению приблизиться, как все смирились. «Мы пришли, — утверждал король в преамбуле грамот о мире, принятых на согласительных собраниях, где он председательствовал, — потому что земля Бургундии из-за отсутствия королей длительное время не умирялась надлежащим правлением. Всякий, кто имел в этом крае какую-то мощь, мог нападать на других, притеснять слабых, разорять добро Церкви». Теперь этого они делать не смогут, ибо явился король. «Видя столько злобы и движимые усердием во имя Господне, мы пришли в Бургундию с войском, дабы свершилось мщение, ради обновления мира и края». После завершения военных экспедиций для церкви в Авена-ан-Божоле был изготовлен резной алтарь. На одной его створке изображен Христос во Славе в окружении апостолов, а на другой — король миротворец (rex pacificus). Обе фигуры совершенно симметричны, изображение короля как бы повторяет в видимом мире образ Всевышнего. В охраняющей королевской длани помещено изображение и самого небольшого храма. По существу, это символ всей Церкви, в которую король входит как помазанник Божий. Кроме того, в силу своего звания он является верховным охранителем Церкви на всей той земле, которую ему доверили небеса. Король Франции ныне уже не новый Давид, как Карл Великий, он — новый Мелхиседек, который одновременно являлся и царем Салимским, и первосвященником; предвосхищая Христа, он принес в дар Господу хлеб и вино. Благочестивейший Людовик, этот своего рода монах, тоже стремился выступать одновременно и как король, и как священник. До сих пор на совмещение двух ролей претендовали лишь понтифики, начиная со Льва IX.

Возвратившись из миротворительной экспедиции, которую король проводил на дальних рубежах своего царства, он получил долгожданный и щедрый дар. Господь наградил его за труды сыном. Ребенка назвали Филиппом — по имени его предка. Позднее рассказывали о том, что Людовику якобы приснился вещий сон, что в «богоданном» мальчике он увидел нового Мелхиседека, «держащего в руке золотой кубок, наполненный человеческой кровью; он предлагал этот кубок всем государям королевства, и все пили вместе с ним». Чтобы отпраздновать событие, один из монахов Сен-Жермен-де-Пре написал «Историю достославнейшего короля Людовика», продолжив труд, предпринятый Сугерием в Сен-Дени. Монах описал тревожное ожидание, рождение ребенка, его крещение, взрыв радости парижан. Их город является ныне столичным, сюда со всех концов земли стекаются люди духовного звания, жаждущие знаний. Мы не знаем, какую роль сыграл король в собирании знатоков священной науки в своем городе. Не случайно ли то, что они решали обосноваться именно здесь, поблизости от королевской резиденции, а не в Лане, к примеру, хотя там сохранялись книги, которыми пользовались еще ученые мужи, собранные Карлом Лысым в его Компьенском дворце? Достоверно, тем не менее, что своими дарами король помог обновлению кафедрального собора в Париже. Он принял сторону епископа Мориса дю Сюлли в споре с Петром Певчим и его аскетичными сторонниками, осуждавшими гордыню и призывавшими не растрачивать деньги бедняков на постройки, служащие поддержанию престижа, утолению гордыни. При поддержке Людовика Сюлли взялся за полную перестройку собора Нотр-Дам де Пари.