История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Оставалось заняться и самой этой звонкой монетой —' прерогативой короля. Ему надлежало решать, какая монета и с каким знаком на ней будет иметь ту или иную стоимость в денье или в су. Он имел право по своему усмотрению менять эти знаки, определять, когда та или иная монета изымается из обращения, а вводится новая, извлекая при этом выгоду от чеканки. Но подобные манипуляции расстраивали весьма хрупкую и уязвимую систему денежного обращения, в которой золотые монеты ходили теперь одновременно с серебряными, а стоимость обоих металлов постоянно менялась. Государство не справлялось с непомерно тяжелой задачей подчинения денежных инструментов своим интересам. Само того не желая, оно подрывало стабильность денег как меры стоимости и в глазах современников стало выглядеть разрушителем моральных устоев, греховным. Оно было вынуждено оправдываться, находить ответ на упреки. Высвобождаясь из пут феодализма и возвышаясь над ним, государство оказывалось как бы без опоры, что вынуждало его искать поддержки со стороны всех своих подданных, не полагаясь более на одну лишь известную преданность вассалов. Сталкиваясь с растущими трудностями, порожденными самим процессом своего развития, государство было вынуждено добиваться доверия нации. Надо было объяснять свои действия, давать обещания, вступать в диалог.

С какого-то времени сложилось обыкновение периодически собираться в больших церквах или на городских площадях и слушать нескончаемые проповеди нищенствующих братьев. Теперь стали собираться точно так же, чтобы выслушать и служителей государства. В присутствии безмолвствующего короля эти люди с начала XIV века регулярно выступают перед представителями всех социальных групп или, по меньшей мере, тех из них, с которыми приходилось считаться, представителями трех «сословий» куртуазного общества, превращенного теперь силою обстоятельств в общество городское. Так во Франции начиналась эра политических дискуссий. Тему одного из первых диалогов между государством и народом задал острый конфликт между королем и папским престолом по вопросу о суверенности французской короны. В апреле 1302 года в соборе Парижской Богоматери собралась тысячная толпа, чтобы послушать, как обсуждается папская булла, которой провозглашалась подчиненность короля Франции папскому престолу. Большинство собравшихся составляли люди баронств и городов. Папа объявлял о своем намерении реформировать королевство и галликанскую Церковь. Король, со своей стороны, обещал сам осуществить эти реформы и через несколько месяцев выполнил обещанное, обнародовав соответствующий ордонанс, который создавал впечатление возврата ко временам «монсеньора Людовика Святого». Монархическому государству надо было приложить немало усилий, чтобы обеспечить себе необходимую народную поддержку.

В дальнейшем подобные собрания проводились все чаще: для оправдания требований новых субсидий, введения пошлин, объяснения перетрясок монетарной системы, а также для дачи множества обещаний. В этих делах важно было мнение горожан. Именно их надо было склонять на свою сторону. Такие местные собрания шли поэтому в городах, с участием представителей всего края, и организовывались по образцу, заимствованному у земель Лангедока, где уже с начала XII века в ситё народ вел диалог с властью. И власть вынуждена была упорно торговаться, в чем-то уступать, на чем-то настаивать, жертвуя подчас, чтобы добиться желаемого, теми из своих приспешников, кто, слишком откровенно обогащаясь, давал основание заподозрить себя в присвоении средств из казны. Состоятельные горожане были готовы приоткрыть свои сундуки ради обороны королевства, но вовсе не желали делать это ради обогащения бюрократов и укрепления административных структур, которые они считали чем-то бесполезным и обременительным. Так, колесо фортуны слишком быстро вознесло камерария Ангеррана де Мариньи на высоты, где он оказался весьма близко к казне. И стал одним из первых среди «козлов отпущения», которых монархия отдавала в руки мстительного народа, чтобы тот спокойнее переносил неумолимо растущее бремя государственного налогообложения.