История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Людовик VI, прозванный Толстым, известен гораздо больше, чем его отец. Объясняется это, конечно, тем, что прогресс во всех делах с течением времени позволил лучше прояснить обстановку, а также тем, что аббат Сен-Дени Сугерий оставил рассказ о жизни этого короля. Но и его прадед Роберт имел своего биографа, скорее агиографа, который изобразил короля как святого. Однако имя Роберта не встречается в маленьких книжках по истории, которые в пору моего детства раздавали ученикам младших классов. А о Людовике VI в них говорится как о добром короле, на протяжении всей своей жизни старавшемся облегчать участь простых людей, сбивать спесь со злобных сеньороб. Именно таким хотел его изобразить Сугерий. Он рассказывает, как в 1102 году Людовик, устав терпеть вялость своего отца, стал, наконец, действовать самостоятельно, собрав отряд рыцарей и поведя его на Реймс, против Эбла, графа Руси. В повествовании последний назван «бароном». Будем понимать это слово в соответствии с определением, которое дает Э. Бурнезель: «свободный и сильный человек, который, опираясь на мощь территориальной сеньории, укрепляет свое социальное положение» (то есть свою знатность, в данном случае действительно блестящую, ибо в жилах Эбла немало каролингской крови). Но этот барон был tumultuosus — неспокойным, порождающим смятение. Затем появляются еще два слова (оба — из лексикона мира Божия) — «тиран» и «разбой». Эбл не знал меры; «сборы», которые он взимал с тех, кто находился под его покровительством, были слишком тяжелы по сравнению с нормальной платой за безопасность. Говоря об этих бесчинствах, Сугерий называет их жертвы — храмы. В течение двух месяцев Людовик занимался тем, что мстил за них. Он грабил грабителей, «опустошая их земли, предавая их огню, подвергая разграблениям», которые на этот раз являлись справедливыми. Карательные операции велись беспрестанно (за исключением суббот и воскресений), однако прерывались для переговоров. Как восстановить мир? «Новый сир» (Людовик только что стал «соправителем» своего отца, фактически заменил его) просил о мире, ибо торопился в конные экспедиции по другим местам. В итоге он добился мира от тирана. Было заключено соглашение, подкрепленное клятвой и передачей залогов. Едва взойдя на престол, Людовик предстает как борец против несправедливости, восстанавливающий «покой отечества» ударами шпаги.

Шпагу он получил пятью годами ранее из рук графа де Понтьё. Нам известно об этом благодаря письму, разосланному графом местным епископам. Оно свидетельствует о том новом значении, которое, по-видимому, придается обряду посвящения в рыцари в ходе медленного созревания рыцарской идеологии. Но событие и само по себе побуждает ставить вопросы. Оно произошло в разгар кризиса, вызванного новым браком Филиппа. Не находился ли в тот момент Людовик вдали от своего отца, следуя принятым среди знати обычаям, в соответствии с которыми все старшие сыновья, взрослея, уезжали из дома, стремясь поскорее освободиться от родительского принуждения? Вскоре, когда, наконец, Людовика провозгласили королем-соправителем, он взял в свои руки все дела по обороне королевства, котороё, согласно Сугерию, мечтал захватить король Англии Вильгельм Рыжий, «если бы случайно с наследником произошло какое-либо несчастье».

Отныне каждую весну король будет вовлекать в игру рыцарских сыновей-однолеток, холостых, как он сам, необустро-енных. Он действительно предавался игре. Отрешимся от представлений о том, что молодой король якобы истощал силы, посвящая себя изнурительному, тяжелому труду, что он был каким-то аскетом, выполняя долг, который возлагал на него царский титул. Он просто-напросто предавался утехам. И ловил любую возможность, чтобы дать разгуляться своим силам. Как в 1102 году — служа миру Божию, а следующим летом — оказывая поддержку Тома де Марлю, сеньору Ланнуа. Сугерий и Гвиберт Ножанский описали этого сеньора как законченного тирана. Он представлялся им чудовищем, сладострастным как зверь, кровожадным, отсекающим руки, ноги у своих жертв, подвергающим их кастрации. Тома оказался храбрым крестоносцем, вскоре он станет основателем аббатства Премонтре на своих землях. Но ему были присущи и жестокость, и необузданность. В тот ход Людовик принял сторону Тома в семейном споре, ибо это открывало поле для военных