История Французской революции. Том 2

Следовало применить этот масштаб, представлявший свои неудобства не менее других, ко всем сделкам, но этого сделать не посмели: его применили сначала только к налогам и недоимкам. Предполагалось применить его к должностным лицам, когда число их будет сокращено, к владельцам билетов государственной ренты, когда первые взносы налогов по новому масштабу позволят совершать и уплаты по тому же масштабу. Правительство не посмело позволить всякого рода кредиторам, владельцам домов, в городах или в деревнях, заводов, фабрик и пр. воспользоваться этим масштабом. Допущены к нему были только землевладельцы. Арендаторы, наживавшие на продуктах земли неимоверные барыши и платившие, благодаря ассигнациям, лишь десятую или двенадцатую часть аренды, теперь были вынуждены вносить арендную плату согласно новому масштабу.

Таковы были меры, которыми Конвент старался придержать биржевую игру и прекратить хаос, водворившийся в соотношении ценностей.

Закрытием Клуба якобинцев началось поражение патриотов, события 12 жерминаля сильно подвинули его, а прериальские события довершили. Граждане, враждебные якобинцам не из роялизма, а из опасений нового террора, более чем когда-либо неистовствовали против них. Всех людей, горячо служивших Революции, обезоруживали и сажали в тюрьмы. С ними поступали так же произвольно, как прежде поступали с подозрительными. Тюрьмы набились, как перед 9 термидора, только на сей раз революционерами. Заключенных было не сто тысяч, как тогда, но всё же набиралось от двадцати до двадцати пяти тысяч.

Роялисты торжествовали. Разоружение и аресты патриотов, казнь монтаньяров, преследование, начатое против множества других депутатов, упразднение Революционного трибунала, возвращение церквей католикам, преобразование национальных гвардий, – все эти меры преисполняли их радостью. Они льстили себя надеждою, что скоро Революция истребит себя сама, что Республика умертвит или арестует всех, основавших ее. Чтобы ускорить это движение, они интриговали в секциях, натравливали их на революционеров и толкали к всевозможным безобразиям. Множество эмигрантов возвращались с фальшивыми паспортами или под тем предлогом, что желают просить об исключении их имен из списков эмигрантов.

Местные администрации, обновленные после 9 термидора в ином составе и наполненные людьми или слабыми, или враждебными Республике, подавались на всякую официозную ложь; всё, что клонилось к облегчению участи так называемых жертв террора, казалось им позволительным, и они давали таким образом множеству врагов отечества возможность возвратиться, чтобы опять терзать его своими происками.

В Лионе и на всем Юге продолжали тайно появляться роялистские агенты, войска Солнца продолжали жечь и резать. Десять тысяч ружей, назначенных Альпийской армии, без всякой пользы были розданы гвардии в Лионе: она не применила их в дело и 13 июня (25 прериаля) дала убить множество патриотов. Сона и Рона опять несли в своем течении трупы. В Ниме, Авиньоне, Марселе вновь происходила резня.

Господствующая партия Конвента, состоявшая из термидорианцев и жирондистов, защищаясь против революционеров, всё же следила и за роялистами и сознавала необходимость подавлять их. Стараниями этой партии было постановлено декретом послать в Лион отряд Альпийской армии с приказанием отобрать оружие у граждан и сменить власти, допустившие избиение патриотов. В то же время секционным гражданским комитетам предписывалось пересмотреть списки заключенных и распорядиться освобождением лиц, арестованных без достаточных к тому оснований.

Секции, подстрекаемые роялистскими интриганами, взбунтовались и раскричались о том, что Комитет общественной безопасности будто бы выпускает террористов и выдает им оружие. Секции Лепелетье и Французского театра, всегда испытывавшие сильнейшую вражду в отношении революционеров, спросили, уж не хотят ли опять поднять разбитую фракцию и не для того ли, чтобы заставить забыть террор, во Франции начинают говорить о роялизме!

К этим петициям, часто не слишком почтительным, люди, заинтересованные в беспорядках, присовокупляли еще слухи, более всего способные волновать умы. То Тулон будто бы предали в руки англичан; то принц Конце с австрийцами собирался вторгнуться во Францию через Франш-Конте, между тем как англичане проникнут в нее с запада; то Пишегрю якобы умер; то совсем не станет припасов вследствие восстановления свободной торговли; то, наконец, комитеты на общем собрании, испугавшись опасностей, совещались о восстановлении террора. Среди этого всеобщего волнения действительно можно было подумать, что настало царство анархии.

Термидорианцы и контрреволюционеры ошибались, называя анархией то состояние, которое предшествовало 9 термидора: то была ужасающая диктатура; анархия же началась с тех пор, как две Франции, приблизительно равные по силам, начали бороться между собою, а правительство не имело силы победить их.