История гестапо

Сложная конструкция всей системы гестапо, бывшая центральной осью нацистского режима, исчезла лишь вместе с самим режимом. Шедевры нацистской техники, гигантские картотеки с данными, «охватывавшими» всю Европу, его архивы, скрывавшие интимные подробности жизни миллионов людей, почернели в пламени пожаров, зажженных «коврами из взрывов бомб» в немецких городах; они по листочкам разлетелись по грязным дорогам из кузовов грузовиков, исчезая в грязи под колесами автоколонн или под ногами беженцев, что кружили по стране в поисках укрытия. То, что сохранилось, попало в руки победителей и стало тяжкой уликой в обвинениях, выдвинутых против вдохновителей и исполнителей, приложивших столько стараний для создания этих досье и картотек.

Кошмар развеялся; осталась лишь невероятно тяжелая усталость, а привкус пепла и слез смешивался с радостью вновь обретенной свободы. Эта огромная и загадочная система сохранилась в памяти людей как инструмент государственного террора, вобравшего в себя невероятное количество страданий, слез и скорби. И стыда. Ведь гестапо показало нам отражение человека, искаженного, как в кривом зеркале, заставило нас признать, что этот ужасающий человек может существовать в реальной жизни.

Преступления нацизма не были преступлениями лишь одного народа. Жестокость, кровожадность, сила, возведенная в религию, самый отъявленный расизм не являются достоянием лишь одной нации или одной эпохи. Они присущи всем временам и всем странам. Они живут внутри биологической и психологической основ человека, и тот факт, что они еще мало изучены, не делает их менее реальными. Человеческое существо — очень опасный хищник. Обычно его опасные инстинкты дремлют, сдерживаемые условностями, законами, правилами поведения, принятыми в цивилизованном обществе. Но стоит только установиться такому общественному порядку, который не только выпускает на свободу его дремлющие хищные инстинкты, но и делает из них достоинства, тогда из глубины веков, из-под хрупкой маски цивилизованности человечество являет миру звериный лик, разрывает тонкую оболочку культуры и испускает древний и забытый боевой вопль, что несет в себе смерть.

То, что нацизм, чьим воплощением явилось гестапо, попытался сделать и чуть не сделал — это, по сути дела, уничтожение человека, которого мы знаем, который формировался в течение тысячелетий. Мир нацизма — это империя грубой силы, без рамок и ограничений; это мир, состоящий только из господ и рабов, где доброта, нежность, жалость, уважение к праву, жажда свободы не являются более достоинствами, а становятся ужасными преступлениями. Это мир, где можно только повиноваться и пресмыкаться, убивать по команде и умирать молча, если не умеешь выть с волками по-волчьи. Это такой мир, где убивают из удовольствия и где убийц чествуют как героев. Это кажется уже таким далеким, как дурной сон, который хочется забыть. И все-таки забродившее тесто готово в любой момент подняться вновь. Люди не имеют права так быстро забывать, они не должны забывать. Никогда.

События, которые потрясли Германию и привели к ее разгрому и расчленению, наложили на нее пятно позора, могли бы произойти с любым другим народом. Если какой-то народ вновь подвергнуть совокупному воздействию навязчивой пропаганды, террора, тотальной милитаризации; погрузить в атмосферу доносительства и всеобщей слежки; если молодежи прививать националистические взгляды; если до небес превозносить преступников, отказавшись от соблюдения элементарных морально-этических норм; если народу внушать, что он является народом избранным, призванным господствовать, результат не может не быть аналогичным. Какой другой народ смог бы устоять? Какой народ сможет завтра воспротивиться такому режиму?

Проблема не решена, она остается актуальной и в будущем.

Немецкий пример уже уходит в прошлое. И уже во всех странах мира выжившие нацисты, дельцы и преступники, которых обогатил нацизм, снова сеют свои смертоносные семена. Если люди перестанут помнить, если благоприятные условия, смутные времена или отсутствие сдерживающих факторов дадут им прорасти, кровавая гроза может разразиться снова.

Кто же будет тогда ее следующими жертвами?