История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I

В том же списке латинская надпись так переведена: «Иоанн Васильевич Божиею милостию Великий князь Владимерский, Московский, Новгородский, Тферский, Псковский, Вятский, Югорский, Перьмский, Болгарский и иных и всея Росии Государь в лето Л (30-е) государства своего сии стены созда. Строитель же бысть Петр-Антоние Сонъарии (Solarius) Медиоланянин в лето от Рож-ства Х-ва Спасителя 1493-е». Ошибка вместо 1491 г. (Тверского музея сборник, № 3237). В подлинной надписи, согласно ее русскому списку, вместо «сии стены» упомянуто сии башни, т. е. стрельницы. Множественное число, быть может, указывает и на отводную башню, существующую перед воротами.

Постройка стен с этой посадской стороны продолжалась и в 1492 г., когда между этими двумя стрельницами была заложена подошва

(фундамента), а вместе с тем и новая стрельница наугольная над Неглинною с тайником, которая впоследствии прозывалась Собакиною,

вероятно также от боярского двора роду Собакиных.

В то время, как мало-помалу сооружались стены и стрельницы, в 1493 г. Кремль был окончательно опустошен двумя пожарами, следовавшими один за другим с небольшим через три месяца. После первого пожара, случившегося на Радунице, апреля 16, когда выгорел почти весь город, для временной его защиты поставили в опасном месте деревянную стену от Никольской стрельницы до тайника на Неглинной или до Собакиной стрельницы, но в новый, небывалый по своим опустошениям, пожар всей Москвы эта стена сгорела.

Пожары явились как бы Божиим гневом по случаю новых распоряжений государя, касавшихся и до обывателей Московского посада. В том же несчастном 1493 году было приступлено к укреплению местности и к постройке стен со стороны течения р. Неглинной, где теперь расположен Кремлевский Александровский сад. Для этой цели был вырыт глубокий ров от Боровицких ворот до Москвы-реки, так как здесь течение Неглинной значительно удалялось от Кремлевской горы и от стен города, а за речкой Неглинной, для безопасности города от пожаров, государь повелел очистить посадское пространство по всей линии городских стен так, чтобы строения отстояли от стен по мере на 110 саж., по другим, вероятно ошибочным, указаниям на 109 саж. Для этой цели были снесены все деревянные дворы в этой местности и разобраны самые церкви, о чем духовный чин очень печалился, как увидим ниже.

Наконец в 1495 г. была заложена и последняя городовая стена возле Неглинной, не по старой основе, но с расширением городового пространства[62]

. В тот же год была очищена вся местность и за Москвой-рекой против стен Кремля также для безопасности от пожаров, причем были снесены все дворы и разобраны церкви и на чистом месте разведен государев сад, существовавший там до конца XVII ст. уже с именем Царицына Луга.

Ровно десять лет продолжалась постройка новых стен Кремля и по случаю принудительного разрушения близ стоявших на посаде церквей возбудила в благочестивых людях большие сетования и суеверные толки о том, что не подобает так разрушать святые места.

Архиепископ Новгородский Геннадий, бывший Чудовский архимандрит, писал по этому поводу к митрополиту Зосиме следующие строки, весьма любопытные для характеристики носившихся в то время мнений даже в высшем духовенстве. Главным образом он жаловался на то, что в Новгороде его одолевали еретики, жидовствующие и стригольники, и указывал, что «на Москве еретики живут в ослабе, почему и из Новгорода все они сбежали к Москве, да и ходят там в ослабе. Например, Денис поп, тот в Архангельском соборе служит да на литургии за престолом плясал да и Кресту наругался». Замечая такую Московскую распущенность, владыка кстати писал и о государской распущенности: