«Он (царь Борис), – говорит архиепископ, – возобновил и украсил многие церкви и монастыри; храм Богородицы (Успенский собор), патриархию покрыл железной крышей; украсил, возвысил и покрыл золотом большую колокольню (Иван Великий); в большом дворце внутренние палаты золотые росписал живописью (Грановитую Палату); воздвиг вновь большой дворец близ реки Москвы (на взрубе, как выше упомянуто); построил большой мост в средине Москвы со многими камарами (лавками, мост через Неглинную, у Воскресенских или Неглиненских ворот); еще воздвиг с основания большой храм Николая Чудотворца в Москве на Арбате (Никола Явленный); устроил много серебровызолоченных рак, украсив их многочисленным жемчугом и драгоценными камнями, и переложил в них чудотворные святые мощи святых, просиявшие в Москве и во всей России, иже во святых митрополита Московского и всея России Алексея чудотворца, св. блаженного Василия чуд., препод. Макария Калязинского чуд., препод. Пафнутия Боровского чуд.; устроил и другие многие ковчеги из чистого золота и положил в них все святые частицы мощей, которые находятся в царской казне и которые патриарх вместе с царем и со всем архиерейским и священным чином приносят в Великую пятницу с торжественною литаниею в соборную церковь Пресв. Богородицы и поют великие часы и после часов и вечерни снова относят в соборный храм Благовещения в казну, где они хранятся. Этот же царь устроил плащаницу, с изображениями Господа Христа с Божией Матерью, двенадцатью апостолами и Иосифом и Никодимом из чистого кованого золота тонкой работы, достойной удивления. На изображение Господа Христа пошло чистого золота 200 литр и на каждого апостола по 200 литр. Он же отлил два большие колокола, один для Москвы в патриархию, в который звонят в великие праздники, а другой в монастырь св. Троицы. Подобной величины колоколов и такой красоты нельзя найти в другом царстве во всем мире. Он возобновил и украсил девичий (Новодевичий) монастырь близ Москвы и совершил многочисленные другие прекрасные дела и украшения» (Дмитриевский, с. 96–97).
Когда, в 1607 г., по мысли патриарха Ермогена и царя Василия Шуйского происходило всенародное покаяние в грехах совершившейся смуты во время первого самозванца и потребовалось изложить эти грехи в особой прощальной и разрешительной для народа грамоте, то бывший патриарх Иов упомянул в этой грамоте между прочим и о плащанице Годунова. Он описал следующий неистовый печальнейший во грехах случай:
«Множество народа царствующего града Москвы, – писал святитель, – внидоша во святую соборную и апостольскую Церковь, со оружием и дреколием, во время святого и божественного пения и не дав совершити божественные литургии, и внидоша во святой олтарь и меня, Иева, патриарха из олтаря взяша и во церкви и по площади таская, позориша многими позоры, и в царских палатах подобие Христова телеси и Преч. Богородицы и архангелов, иже уготовлено было на Господню плащаницу под златые чеканные образы, и то вражиею ненавистию раздробиша, и на копья и на рогатины встыкая, по граду и по торжищу носяху, позорующе, забыв страх Божий» (А. Э. II, 154).
О ковчегах со св. мощами очевидец, поляк Маскевич, рассказывает следующее: «Они хранятся в склепе, длиною около 5 саж., с окнами в двух противоположных стенах, и вложены в шкапы столярной работы, занимающие три стены от пола до потолка. Эти ковчеги золотые, длиною поллоктя, с литерами на конце, означающими чьи мощи в себе заключают. Среди склепа идут еще два шкапа, от пола до потолка, с подобными же золотыми ящиками по обеим сторонам. Таким образом, ковчеги занимают 7 стен, нигде не оставляя пустого места» (Маскевич, 109).
О состоянии города в Смутное время свидетельствует народное прозвание, данное этому времени в имени
«В Кремле на царском дворе (говорить рукопись Филарета), в святых Божиих церквах и в палатах и по погребам – все стояху Литва и Немцы и все свое скаредие творяху…» Все палаты и хоромы были без кровель, без полов и лавок, без окончин и дверей; все деревянное Поляки пожигали для отопления своих жилищ.
«Излияся фиал горести царствующему граду Москве, всеобщее разорение. Падоша тогда высокосозданные домы, красотами блиставшие, все огнем поядошася, и вси премудроверхие церкви скверными руками до конца разоришася…»
В первые годы царствования Михаила Фед. для прихода Крымских людей вместо сгоревшего деревянного города около всех посадов был насыпан земляной вал со рвом и на валу устроен острогтын, что являлось крайней необходимостью ввиду Татарских и Польских нашествий.
Но в это время, не так, как при Годунове, построившем деревянные стены в 14 верст длины в один год, сооружение по той же черте земляного вала, рва и острога продолжалось около 8 лет (1633–1640). С той поры это сооружение стало прозываться в качестве города