История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I

Болгарская ярмарка, а теперь Нижегородская, находившаяся, как мы упомянули, в тамошнем главном городе, называемом Болгар, привлекала к себе не одних Кривичей, но и все население Балтийского побережья – и Славянское, и Литовское, и Скандинавское. Дороги оттуда пролегали по Неману и Вилие, с переволоком в Березину, и по Западной Двине и сосредоточивались у Кривичей в Смоленске. Отсюда по Днепру шел торговый путь к Корсуню и Царьграду, возродивший на своем месте город Киев; отсюда же торговый путь направлялся и к Болгарской ярмарке к устью Камы[7].

Из Смоленска к этим Болгарам можно было идти и по Оке, спустившись рекою Угрою, и по Волге, спустившись рекою Вазузою. Но это были пути не прямые, очень обходистые, и притом, особенно по Оке, очень длинные, потому что нижнее течение Оки было заселено мордовскими племенами, Мещерою и Муромою.

От Смоленска прямо на восток к Болгарам существовала более прямая и в то время, быть может, более безопасная дорога, именно по Москве-реке, а потом через Переволок по Клязьме, протекающей прямо на восток по самой середине Суздальской страны. По этому пути в Суздаль и Ростов из Киева хаживали князья в XII ст., напр., Андрей Боголюбский, когда переселялся совсем на житье во Владимир, а из Чернигова и не было другой дороги в эти города, как через Москву.

Надо перенестись мыслью за тысячу лет до нашего времени, чтобы понять способы тогдашнего сообщения. Вся Суздальская или по теперешнему имени Московская сторона так прямо и прозывалась Лесною землею, глухим Лесом,

в котором одни реки и даже речки только и доставляли возможность пробраться, куда было надобно, не столько в полные весенние воды или летом, но особенно зимою, когда воды ставились и представляли для обитателей лучшую дорогу по льду, чем даже наши шоссейные дороги, когда, несомненно, по тем же причинам, еще по свидетельству Константина Багрянородного, и начиналось из Киева особое торговое движение во всей нашей равнине[8].

По сухому пути и летом прокладывались дороги, теребились пути, как выражаются летописи, т. е. прорубались леса, по болотам устраивались гати, мостились мосты, но в непроходимых лесах и в летнее время полки рати заблуждались и, идя друг против друга, расходились в разных направлениях и не могли встретиться. Так именно случилось однажды в начале июня между Москвою и Владимиром во время княжеской усобицы в 1176 г. Князь Михаил Юрьевич с Москвы шел с полком к Владимиру, а Ярополк, его сопротивник, таким же путем ехал на Москву и «Божиим промыслом минустася в лесех», отмечает летописец, сердечно радуясь этому обстоятельству что не случилось кровопролития.

Зато зимою в темном лесу без всяких изготовленных дорог легко и свободно можно было пробираться по ледяному речному руслу, по которому путь проходил, хотя и большими извивами и перевертами, но всегда неотменно приводил к надобной цели. Очень многие и большие войны, особенно с Новгородом, происходили этим зимним путем и вдобавок, если путь лежал вверх рек, почти всегда по последнему зимнему пути, с тем намерением, что с весеннею талою водою можно было на лодках легко спуститься к домам.

Как мы сказали, древнейший и прямой путь от Смоленска или собственно от вершин Днепра к Болгарской ярмарке пролегал сначала долиною Москвы-реки, а потом долиною Клязьмы, которых потоки направлялись почти в прямой линии на восток. Из Смоленска ходили вверх по Днепру до теперешнего селения Волочек,

откуда уже шло сухопутье – волоком верст на 60 до верхов Москвы-реки. Так путешествовал Андрей Боголюбский (Сказ о чудесах Владимирской иконы Богоматери). Но более древнейший путь мог проходить из Смоленского Днепра рекою Устромою, переволоком у города Ельни в Угру, потом из Угры вверх рекою Борею, вершина которой очень близко подходит к вершине Москвы-реки, даже соединяется с нею озером и небольшою речкою. Затем дорога шла вниз по Москве-реке, начинающейся вблизи города Гжатска и текущей извилинами, как упомянуто, прямо на восток. Приближаясь к теперешней Москве-городу, река делает очень крутую извилину на север, как бы устремляясь подняться поближе к самому верховью Клязьмы, именно у впадении в Москву-реку реки Восходни, где теперь находятся село Спас и знаменитое Тушино, столица Тушинского вора. Из самой Москвы-города река направляется уже к юго-востоку, все более и более удаляясь от потока Клязьмы. Таким образом, Московская местность, как ближайшая к потоку Клязьмы, являлась неизбежным переволоком к Клязьминской дороге. Этот переволок, с западной стороны от города, в действительности существовал вверх по реке Восходне, несомненно так прозванной по путевому восхождению по ней в долину Клязьмы и притом, как упомянуто, почти к самой вершине этой реки[9].

По всем приметам, в глубокой древности, по крайней мере, в IХ и Х веках, здесь уже завязан был узел торговых и промысловых сношений.