История городов будущего

Больше всего на облик Петербурга повлияло не какое-то конкретное здание Трезини, а типовые проекты «образцовых домов», заказанные ему Петром для того, чтобы придать новому городу целостный вид. Для простых подданных, или «подлых» (то есть податных, платящих налоги), Трезини сочинил одноэтажный дом с тремя окнами на равном расстоянии друг от друга и входной дверью сбоку от центра фасада. «Зажиточным» досталось более величественное двухэтажное строение с центральным входом под мезонином и декоративными наличниками на окнах. «Именитые» получили трехэтажные палаты с внушительной аркой по центру и несколькими декоративными круглыми окнами в чердачном этаже. Больше всего в этих домах поражает их единообразие. Они разнятся по степени пышности, но базовые элементы у них одни и те же. Все три образцовых проекта увязаны благодаря общей горизонтали окон первого этажа. Больше того, по планировочным нормам, установленным Петром и Трезини, здания, выходящие на улицу или набережную канала, отныне должны были выстраиваться вдоль обязательной для всех «красной линии». По сей день именно эта линия фасадов и окон, простирающаяся до горизонта или плавно изгибающаяся вдоль канала, создает в Петербурге атмосферу всеобъемлющей упорядоченности. У пешеходов – или пассажиров прогулочных катеров – создается ощущение, будто они находятся в идеальном городе, изображенном в ренессансной книге по теории архитектуры.

В некотором смысле в Петербурге и впрямь оказываешься внутри рисунка. Точки схода и идеальные пропорции зданий на иллюстрациях в европейских книгах по архитектуре были результатом идеализации итальянских городов, в которых ренессансные палаццо дополняли римские развалины. Ведущие теоретики архитектуры вроде Андреа Палладио вглядывались в окружавшие их старинные памятники, по крупицам отбирая правила форм и пропорций для зодчих будущего. В Риме теория архитектуры органически произрастала из местной почвы, но в Петербурге она была введена насильно, когда по палладианским правилам, преломленным в петровских указах и образцовых проектах Трезини, построили целый город. Если философия архитектуры шла от частного к общему, Петербург двинулся в обратном направлении – от общего к частному. И в этом смысле он, как гласит расхожая легенда, действительно был построен на небесах и упал оттуда в готовом виде. Поскольку сам город и его новейшие учреждения были основаны на ввезенной с Запада теории, а не на укорененном в местной традиции развитии, то и результаты тут обычно тяготели к двум противоположным крайностям: иногда это были лишенные всякой естественности механические имитации европейских оригиналов, а иногда – самые передовые институции, которые, легко найдя себе место на петербургской tabula rasa

, в один присест оставляли Запад далеко позади.

Расположенное вниз по реке от Петропавловской крепости здание Двенадцати коллегий Трезини – настоящее чудо своей эпохи. Это протонебоскреб, положенный набок, чей выкрашенный в лососевый цвет полукилометровый фасад тянется до горизонта, как будто двенадцать поставленных в ряд трезиниевских домов для «знатных». Внутри здания, в одном из самых длинных коридоров в мире, кажется, будто у стен и впрямь есть точка схода. Здание таких размеров сложно представить себе в Риме или любой другой западноевропейской столице, где век за веком все новые слои города нарастали один на другом, но на девственной земле Петербурга построить его не составляло проблемы; точно так же расположившееся там учреждение могло обойтись без исторического багажа европейских университетов. Западные университеты возникли как религиозные школы, готовившие юношей к роли священников, и их постепенный разрыв с церковью занял сотни лет. Санкт-Петербургский университет, основанный в 1724 году как светское учебное заведение, давал студентам навыки, нужные им для работы в современном мире. Учредив университет, Петр, как главный архитектор нового общества, осуществил на пустом месте сверхсовременный проект, точно так же как это делал Трезини.