История гражданской войны в СССР. Том 2 [Великая пролетарская революция (октябрь - ноябрь 1917 года)]

Предложение идти в Зимний дворец было подвергнуто поименному голосованию. В притихшем вале одна за другой назывались фамилии членов городской думы. Каждый вставал и отвечал: «Да, иду умирать вместе с Временным правительством». Так заявили 62 человека. Четырнадцать человек заявили, что уходят в Совет рабочих депутатов. От «умирания» воздержались трое меньшевиков-интернационалистов.

Члены городской думы спустились вниз, чтобы идти на улицу. В этот момент сообщили, что прибыла депутация, ездившая в Зимний дворец. Все вернулись в зал и вновь открыли заседание думы. Депутация заявила, что в Зимний дворец она не попала. С большим трудом через какие-то мрачные подвалы её провели с Миллионной улицы на Дворцовую площадь. Депутаты пошли с белым платком к Зимнему дворцу, но оттуда по ним открыли огонь. Депутация утешала себя, что защитники Зимнего дворца в темноте, видимо, не заметили белого флага. А один из членов думы заявил, что в них стреляли, очевидно, потому что боялись открыть вход во дворец большевикам.

На трибуне появилась графиня С. В. Панина.

— Если гласные не могут подойти к Зимнему дворцу, то они могут стать перед орудиями, стреляющими в Зимний дворец, и категорически заявить, что только через их головы большевики могут расстреливать Временное правительство[269]

, — кричала она.

Выступление графини вновь подняло упавшее было настроение, и члены думы вторично вышли на улицу. Сеял мелкий холодный дождь. Улицы казались пустынными. Не слышно было и выстрелов. Члены думы нерешительно топтались на месте. Вдруг появился «вестник»:

— Подождите, в думу в полном составе направляется Совет крестьянских депутатов для совместного заседания.

Снова вернулись в зал — ожидать прибытия делегации. Истерически взвинченное настроение падало. Тут сообщили, что министр земледелия С. Маслов, сидевший в Зимнем дворце, каким-то образом прислал записку. В этой записке, которую он сам назвал «посмертной», Маслов сообщал, что «если ему суждено умереть, то он умрёт с проклятием по адресу демократии, которая послала его во Временное правительство, настаивала на этом и теперь оставляет его без защиты»[270].

Записка произвела впечатление. Снова, заговорили о необходимости идти немедленно умирать за Временное правительство. Поздно ночью, наконец, двинулись к Зимнему дворцу. Шествие возглавляли городской голова Шрейдер и Прокопович с фонарём в одной руке и зонтиком в другой. Однако умереть членам городской думы не пришлось.

Шествие добралось только до угла Екатерининского канала. Дорогу преградил небольшой отряд моряков: «Комитет приказал никого не пропускать в Зимний дворец».

Шрейдер и Прокопович вступили в пререкания с матросом. Из толпы неслись гневные восклицания.

Один из матросов, повысив голос, резко скомандовал:

— Отправляйтесь по домам и оставьте нас в покое! Процессия потопталась и без шума стала поворачивать назад, в думу.

Для политических мертвецов достаточно было небольшого окрика, чтобы они повернули назад.

«Отправляйтесь по домам и оставьте нас в покое!» (Шествие к Зимнему дворцу Прокоповича, Шрейдера и др.)

Карикатура Кукрыниксы.

В Ставке в это время положение резко изменилось. Между 10 часами и часом ночи генерал Духонин вызвал Северный фронт. Подошёл начальник штаба генерал Лукирский. Доложил, что главнокомандующий Северного фронта генерал Черемисов в 10 часов отменил все распоряжения о посылке войск. Духонин приказал разыскать Черемисова. Последний сообщил, что в Петрограде правительства прежнего состава уже не существует, генерал-губернатором назначен кадет Кишкин. Это назначение вызвало перелом настроения в войсковых организациях фронта не в пользу Временного правительства.

Духонин удивился. Стал говорить о необходимости поддержки правительства, о долге перед родиной, но Черемисов перебил его: «Пока всё, что говорилось, держите про себя, но имейте в виду, что Временного правительства в Петрограде уже нет»[271].

Духонин связался с Западным фронтом. Оказалось, что Черемисов уже успел переговорить с командующим фронтом генералом Балуевым. Как и Духонин, последний призывал к единению, чести и долгу, а Черемисов твердил ему своё.

Ставка снова вызвала Северный фронт. Балуев в свою очередь пытался связаться с Духониным, но тот говорил с Зимним.

Пока генералы беседовали друг с другом, в армии с молниеносной быстротой распространялись вести о перевороте. Полки отказались выступить на защиту Временного правительства. Самокатчики остановились в семидесяти километрах от столицы. Военно-революционный комитет выслал к ним Серго Орджоникидзе, только утром 25 октября вернувшегося из Закавказья, куда он был послан Центральным Комитетом после VI съезда партии. Состоялся митинг. Серго в пламенной речи рассказал о восстании в Петрограде, о том, что самокатчиков обманули. Солдаты бурно приветствовали Серго и отдали себя в распоряжение Военно-революционного комитета.