История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I.

Изолированность армий Румынского фронта от революционной среды делала их удобными для целей контрреволюции. Но основное все же заключалось не в этом. Рядом с русской армией, вернее, в ее тылу, были размещены румынские части. Мало затронутые революцией, они по распоряжению командующего фронтом генерала Щербачева образовали полицейский кордон, который не пропускал на фронт "подозрительных". Румыны вместе с казаками разоружали части, выступавшие против командиров. Под угрозой румынских пулеметов и пушек не раз приводились "в чувство", как цинично выразился генерал Щербачев, наиболее революционные полки. Реакционное командование мечтало об использовании армий Румынского фронта для борьбы с революцией. Сюда стекались офицеры, выгнанные с других фронтов. Под прикрытием румын генерал Щербачев формировал ударные офицерские отряды; некоторые из них впоследствии приняли участие в гражданской войне на стороне белогвардейцев.

Тем не менее и здесь революционное движение пробилось на поверхность. Большевистские настроения были занесены эшелонами, присланными в августе из Сибири. Сыграла свою роль и авантюра Корнилова: одним ударом она вскрыла противоречие между офицерством и солдатской массой. К концу сентября сводки Румынского фронта отмечали то же, что давно уже было на других фронтах. Вот, например, донесение полковника Дроздовского, того самого, который позже командовал частями у Деникина, - донесение о положении в одной из наиболее "крепких" фронтовых частей: "В полку началось проникновение большевистских лозунгов через газету "Прибой", орган Гельсингфорсского комитета РСДРП. Принять меры против попадания, газеты в полк не могу, так как она проникает в полк тайным путем, по почте, в письмах... За последнюю неделю было несколько случаев единичного неповиновения и попытки к неповиновению массовому; были подстрекательства к неисполнению законных распоряжений. По этим случаям ведется дознание, виновные будут преданы суду, но обнаружение зачинщиков очень затрудняется укрывательством и сочувствием им солдатской массы. Привлечение их к суду вызывает среди солдат глухое недовольство; всякое законное требование, стесняющее разнузданность, всякое требование порядка, законности они именуют "старым режимом"... Развращенные безнаказанностью, отменой обряда чинопочитания, солдаты позволяют себе в разговорах с офицерами наглые обвинения их в том, что они стоят за войну, так как получают большое жалование; в солдатской же среде главное настроение - нежелание воевать, непонимание, вернее, нежелание понимать необходимость продолжать войну"[652].

Когда читаешь этот документ, можно подумать, что речь идет не о конце сентября, а о первых месяцах революции. На Северном и Западном фронтах такие сводки составлялись еще до выступления Корнилова. В конце сентября там шла речь не о "единичных случаях" и даже не о "попытках массового неповиновения", а о полном выходе солдат из повиновения. Но затянуть процесс революционизирования масс не значило вовсе его ликвидировать. Румынский фронт несмотря на благоприятные для реакции условия вопреки всем ухищрениям генералитета и соглашателей шел по пути остальных фронтов.

Меры, которые применялись в армии эсерами и меньшевиками, явно не достигали цели: армия с нарастающей быстротой уходила из-под руководства генеральской верхушки. Нужны были иные средства, чтобы задержать этот процесс. Генералитет фронта, не отказываясь от услуг мелкобуржуазных соглашателей, решил испытать новую меру: сковать расползающуюся по швам армию с помощью ударных отрядов.

Еще в мае генерал Брусилов, командовавший Юго-западным фронтом, послал в Петроград полковника Ясникова и "фиктивного моряка" Баткина ходатайствовать о создании добровольческих батальонов для пополнения фронта. Генералу пришли на помощь мелкобуржуазные лидеры: 16 мая съезд комитетов Юго-западного фронта принял резолюцию о необходимости пополнить армию добровольческими формированиями. Генерал Брусилов немедленно утвердил резолюцию и в тот же день послал вдогонку делегации сообщение, что идея поддерживается фронтом. Насколько спешила контрреволюция, можно судить по тому, что делегатам не успели даже выдать удостоверений.

Предложение Брусилова быстро было подхвачено другими командующими: уже 18 мая генерал Деникин телеграфно просил военного министра допустить делегацию черноморских моряков в запасные полки петроградского и московского гарнизонов, чтобы "после горячего призыва вызвать желающих поступить в... батальоны..." "Желательно приступить к действию до возвращения военмина, ибо каждый день дорог"[653], - так торопил Деникин с формированием ударных частей.

Двадцатого мая, всего через четыре дня после проявления первой инициативы, генерал Брусилов доносил военному министру и верховному главнокомандующему, что "мероприятия для создания ударных групп на фронте армий уже проводятся мной в широких размерах"[654].