История инакомыслия в СССР

Несмотря на все это 15 октября 1972 г. вышел (правда, с полуторамесячным опозданием) 27-й выпуск «Хроники текущих событий». В нем содержалась информация об арестах, обысках и допросах по делу № 24 и другим самиздатским делам, а также о событиях в Литве, о преследованиях крымских татар, публиковались вести из политических тюрем, лагерей и из психбольниц, дополнительные данные о «самолетном процессе» 1970 г. в Ленинграде, новости самиздата и другие сообщения.

IV. Кризис (1973 — 1974 гг.)

4 ноября дочери Петра Якира разрешили свидание с отцом в Лефортовской тюрьме. Свидание происходило в присутствии двух следователей. Якир сказал, что он изменил свое отношение к демократическому движению и к своей деятельности в нем. По его словам, предъявленные ему на следствии материалы убедили его в тенденциозном характере и объективной вредности «Хроники текущих событий». Он пояснил, что каждый следующий выпуск «Хроники» будет удлинять ему и Красину сроки заключения и просил прекратить выпуск «Хроники». В подкрепление этой просьбы он добавил, что с выходом каждого выпуска будут производиться новые аресты, причем арестовывать будут не обязательно тех, кто непосредственно принимал участие в работе над новым выпуском. Стало очевидно активное сотрудничество Якира со следствием.[168]

Через девять дней после этого свидания произошел еще один обыск на квартире Якиров, и был изъят только вышедший 27-й выпуск «Хроники». 3 января 1973 г. арестовали Ирину Белогородскую. Следователь, ведущий дело, заявил ее мужу, что арест этот вызван выходом 27-го выпуска «Хроники», хотя КГБ известно, что Белогородская, прежде связанная с «Хроникой», не принимала участия в издании этого выпуска. Таким образом, сотрудники госбезопасности выполнили свое обещание, данное устами Петра Якира.[169]

Редакторы «Хроники» были поставлены тем самым перед необходимостью решать не только за себя, и в этой тяжелой нравственной ситуации медлили с публикацией следующего выпуска.

Между тем продолжались допросы — теперь уже не только по делу Якира, но и по делу Красина, который тоже стал давать показания. Допросы дополнялись многочисленными очными ставками с ними — их устраивали тем, кто отказывался подтверждать свидетельства Якира и Красина.[170]

Ни Якир, ни Красин не входили в редакцию «Хроники», но они были активными поставщиками информации для нее. Оба они были известны правозащитными выступлениями в самиздате. Вследствие впечатляющей биографии Якира его деятельности уделялось особенно большое внимание в передачах зарубежных радиостанций на Советский Союз, и люди, к «Хронике» отношения не имевшие, но стремившиеся получить ее выпуски для чтения и распространения, а также хотевшие сообщить редакции известную им информацию, искали способов познакомиться с Якиром, полагая, что он знает путь к «Хронике», — и доверялись ему. Это особенно относится к людям не из Москвы, а из других городов и из нерусских республик. Поэтому Якир и Красин знали главным образом, так сказать, второй эшелон корреспондентов «Хроники», которые непосредственных контактов с ее редакцией не имели. О тех, кто имел самостоятельные связи с редакцией, Якир и Красин могли лишь догадываться или располагали отрывочными, случайными сведениями. Поэтому, несмотря на обилие сведений о «Хронике», полученных следствием от Якира и Красина, (они дали показания более чем на 200 человек),[171] многие участники издания «Хроники» остались следствию неизвестными или стала известна лишь не подтвержденная фактами их причастность к «Хронике». Следствие добивалось показаний от людей, названных Якиром и Красиным. Это было важно по психологическим соображениям: показания на следствии подрывают самоуважение, лишают доверия окружающих. Следователи стремились поставить в такое положение как можно больше людей.

Случаи сотрудничества со следствием очень редки среди диссидентов, но все же бывали. Людей, склоненных к такому сотрудничеству, или освобождали от наказания или они получали весьма смягченное наказание.

Как правило, это исключает возвращение к прежней деятельности: они или сами отстранялись от нее или вынуждены были от нее отказаться из-за невозможности ни старых, ни новых деловых контактов: ведь, согласно пословице, дурная слава бежит…

Следователи еще и потому добиваются от диссидентов показаний на себя и на других и осуждения прежней деятельности, что каждый такой факт снижает нравственную привлекательность диссидентского движения, особенно для тех людей, которые знают о нем понаслышке, скажем, из передач зарубежных радиостанций. В этом смысле дело Якира и Красина было беспрецедентным, так как среди ведущих правозащитников ни до ни после не было случаев столь нестойкого поведения.