История Индонезии. Часть 2

События января 1974 г. убедительно показали, что Голкар и ДПИ не оказали орба ни малейшей поддержки, а отдельные элементы ПЕР даже принимали участие в антиправительственных выступлениях. Это было тем более опасным, что сантри почти повсеместно располагали постоянно действующим пропагандистским аппаратом в виде уламов и мулл, мечетей и исламских школ. Главной социальной функцией «нового порядка» заявлялось обеспечение беспрепятственного развития капитализма. Поэтому правительство, постоянно колебавшееся между искушением сделать политические организации послушным приводным ремнем к массе и опасениями, что они, проявив излишнюю самостоятельность и увлекши за собой народ, могут превратиться в соперничающую политическую силу, склонилось к ограничению их функций. Власти пошли по пути ограничения их жесткими рамками, уготованными правящим режимом. Медленное формирование партий–федераций, непрекращающаяся грызня внутри каждой из них и Голкара, а также между ними, и заигрывания с социальными низами — все это, с точки зрения военных, нагнетало атмосферу политической нестабильности.

В наибольшей степени раздиралась противоречиями ДПИ. Военные власти лишили ее притягательной в массах сукарнистской идеологии, а управляемый генералами Голкар отобрал главную социальную опору — бюрократию всех уровней, связанную теперь принципом монолояльности. Мелочная верхушечная борьба за лидерство, сопряженное с этим заискивание перед верхушкой армии довершали картину кризиса в Демократической партии. Голкар при внешней массовости погряз в бюрократизме. Всецело завися от властей, он не пытался, да и мог мобилизовать массы, не имея воодушевляющих идеалов. Его конформизм, бездеятельность в рассматриваемый период, устраивали правящий режим. Что касается мусульманской ПЕР, то ей, напротив, был свойствен жесткий неконформизм, определившийся социальными противоречиями между «старой» и «новой» (кабирской) буржуазией[101]

города и деревни, противоречиями по линиям: сантри — абанган, государство ислама — государство панчасилы. Вместе с тем разношерстная партия–федерация ПЕР была также неспособна предложить целостную, достойную стратегию государственного строительства и практически вела борьбу лишь за более высокое и престижное место в существующей системе власти. Что до военных, то их стратегической целью было деполитизировать ислам, сведя его общественную функцию к утешению и умиротворению паствы, примирению с неравенством, издержками внедряющегося капитализма, отвлечению от поисков социальной альтернативы.

Как панчасила в интерпретации «нового порядка» являла собой «местозамещающую» идеологию, равным образом ДПИ и ПЕР, по замыслу правящих кругов, должны были быть «местозамещающими» политическими организациями, то есть внешне создающими демократический декор и антураж, но по сути являющимися конформистскими псевдопартиями, самим фактом своего существования, однако, исключающими появление новых, подлинных партий, которые адекватно отражали бы интересы групп общества. Голкар, бывший не более чем орудием управлялся массами авторитарно–патерналистскими методами, также не был правительственной партией, а лишь «местозамещением» таковой. Не он поставлял в состав правительства и руководства режима в целом воспитанных в его рядах лидеров. Напротив, вершители «нового порядка» расставляли своих людей в его руководящем эшелоне. Голкар не имел ни самостоятельной программы, ни собственной идеологии и, будучи конгломератом, не представлял какой–либо один класс или слой населения. Что касается буржуазного класса Индонезии, то функции как его авангарда (партии), так и одновременно орудия власти выполняются армией, которая ни с кем их не делит, обоснованно отмечают советские политологи.