История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов

Жизнь Августа Мюллера была небогата внешними событиями: он родился в 1848 г. в Штеттине, где и получил гимназическое образование; затем поступил в Лейпцигский университет, в котором занимался классической филологией и восточными языками, принадлежа к самым прилежным и верным ученикам незабвенного и несравненного «шейха» Флейшера. В 1868 г. получил докторский диплом от университета в Галле, там же в 1870 г. пристроился приват-доцентом и в 1874 г. был произведен в экстраординарные профессоры. В 1882 г. он был переведен ординарным профессором в Кенигсберг и в 1889 г. в том же звании опять приглашен в Галле.

В ученой литературе А. Мюллер впервые выступил в 1869 г. со смелой попыткой критического — в строго филологическом смысле — издания моаллаки Имрулькейса[2]

. Этот первый опыт молодого ученого, помимо разбросанных в нем отдельных остроумных замечаний, заслуживает внимания тем, что в нем весьма ясно обрисовывается научный идеал, к которому А. Мюллер стремился всю свою жизнь. Этот идеал — применение к арабской филологии строгого, точного метода, выработанного трудами Ф. А. Вольфа, Ф. Германа, К. Лахмана, А. Бока и других, поднятие арабской филологии на высоту классической. К вопросам, касавшимся древнеарабской поэзии, он больше не возвращался, но своему идеалу он оставался верным и в той области арабской филологии, которой он посвятил лучшие свои силы.

В 1870 году на него было возложено редактирование примечаний и составление указателя к флюгелевскому изданию ал-Фихриста. Под влиянием ли этой работы или же вообще соображений о важности предмета у А. Мюллера созрела мысль посвятить свои труды истории принятия и развития греческой науки арабами, т. е. именно такой области, в которой, несмотря на сравнительно большое число исследований, необходимость применения строгого метода давала себя чувствовать особенно сильно. Вместе с тем именно здесь, в силу самого свойства сохранившихся материалов, применение этого метода обещало весьма богатые и прочные результаты[3]. На первом плане тут, естественно, должно было стоять критическое издание главнейших источников, т. е. биографических сборников Ибн-Аби Усейбии и ал-Кифтия, и двух-трех менее важных авторов, как-то: Сайда Толедского, Мубашшира-ибн-Фатика, ал-Шахразурия, ал-Бейхакия. И вот мы видим, что А. Мюллер многие годы усидчивой, утомительной работы посвящает приготовлению этих изданий, и одно из них, по крайней мере, и при том самое объемистое и важное, ему удается довести до желанного конца. В 1884 г. появилось в трех томах Ibn Abi Useibia. Herausgegeben von August Müller. Königsberg i. Pr. Selbstverlag.. Внешние обстоятельства — стремление к возможному сокращению расходов печатания[4] — заставили издателя прибегнуть к услугам египетского типографщика, благодаря недобросовестности которого все издание вышло с внешней стороны довольно непривлекательным и неудобным для пользования. Но внутренняя ценность его, разумеется, нисколько не пострадала, и оно является классическим в своем роде образцом истинно научного, критического издания, каких мы имеем весьма небольшое число. Сборник биографий медиков Ибн-Аби Усейбии пользуется известностью в ученом мире уже около 200 лет; извлечения из него, ссылки на него делались весьма усердно, но только с появлением издания А. Мюллера этот драгоценный памятник стал действительно достоянием науки. Только теперь мы имеем текст, установленный настолько твердо, насколько это вообще возможно при нынешнем состоянии науки и сохранившихся материалах. А. Мюллер работал над своей задачей так методически и так тщательно, пользовался сравнительным обилием рукописных материалов так удачно и умело, что критике остается только отмечать случайные, отдельные промахи — недочеты, неизбежные при любой человеческой работе. Всякий, кто знаком с положением арабской филологии, кто знает, как часто приходится нам опираться на совершенно необработанные и, так сказать, сырые тексты, другими словами, строить прямо на песке, вполне оценит заслугу А. Мюллера. Если бы ему удалось таким же образом издать еще ал-Кифтия и Сайда Толедского, то мы для одной по крайней мере области истории арабской цивилизации получили бы твердый фундамент, на котором можно было бы продолжать строить без опасения катастрофы.