История Христианской Церкви

Иное положение заняло христианство. Оно не имело своих исповедников известного народа: его последователи набирались или из иудеев, или из язычников, и в то же время, оно безусловно исключало все другие религии и, сверх того, чуждо было националистических тенденций иудейства, будучи универсальной религией. У христиан не было ни храмов, ни статуй богов, ни жертв, ни курений, т. е. не было того, в чем язычники полагали сущность религии. Вследствии этого, римская власть и народ рассматривали христианство, как отрицание всякой религии, нечестивое учение, враждебное богам и ниспровергающее основные законы государства об обязанности религии для каждого подданного. Эта nova religio есть prava et immodica superstitio (грубое и безмерное суеверие). Неизбежность гонения на христианство лежала, таким образом, в самом существе языческого государства и отличительных особенностях христианства, как религии абсолютной, исключающей все другие культы. Для этого вовсе не было надобности в каких-либо особых специальных указаниях касательно непозволительности христианства. Весь строй языческого государства восставал против христиан и требовал их уничтожения.

В. Политические причины гонений

. Римляне издревле привыкли подозревать политические опасности в том случае, когда какой-нибудь чужестранный бог без позволения Сената, контрабандным путем проникал в Рим и соединял около себя группы людей. Меценат по Диону Кассию говорил перед императором Августом: «сам почитай богов непременно по отеческим законам и других принуждай почитать таким же образом. Тех же, кто вводит что-нибудь чуждое, преследуй и наказывай не только за то, что они презирают богов и все другое, но и за то, что они, вводя новые божества, соблазняют к принятию новых законов; отсюда происходят потом заговоры и тайные союзы». Во времена принципата (империи), когда появились статуи императоров, после обоготворения их, римская религия в значительной степени совпала, отождествилась с культом императоров. «Презирать храмы — значит отвергать императоров» говорит Пруденций. Вследствие этого на суде над христианами религиозный процесс легко переходит в процесс политический и христиане становились «hostes caesari» и «hostes rei publicae», т. е. преступниками политическими.

Первоначально христиане составляли незначительный процент населения и разумеется никак не могли возбуждать мысли о политической опасности. Эта опасность в глазах язычников начинает возникать с конца II в., когда христиане организуются из разрозненных общин в Церковь, как сплоченный вселенский союз всех христиан. Это совпадает с первыми Соборами (Евс. Ц. И. V, 16). Цельс отмечает это явление: «христиане образуют тайные союзы между собою вне законного порядка» (с. Celsum 1, 1). Кто вступает в союз сепаратный, отдельный от государства, тот этим выражает недовольство государственными уставами и оскорбляет «majestas populi Romani», — юридическое понятие, введенное в язык еще Суллою. Когда Юлий Цезарь устранил республиканский строй, то «все коллегии — сообщает Светоний — распустил, кроме учрежденных в древности» (Lex Julia). Все коллегии естественно распались на два класса: «licita и collegia illicita». К первому классу принадлежали коллегии, освященные древностью и имевшие исключительно экономический или религиозный характер; ко второму — все новые, подозрительные коллегии (Траян не позволил Плинию устроить в Никомидии пожарное общество из 150 человек). Закон «Lex Julia», в течение первых двух веков, послужил ко благу христианских обществ и церквей. Христианские общества, вызванные к жизни необходимостью погребения умерших и принявшие религиозный характер, подпали под узаконение collegia funeraticia. Но вот со времени Марка Аврелия Церковь впервые выступает в своем внешнем единстве, и Собор является выразителем этого единства, как орган, создающий постановления, обязательные для всех общин. С этого времени из языческого общества начинают раздаваться голоса, указывающие на незаконность сосуществования христианских общин и опасность их для государственного спокойствия. С точки зрения государства, Церковь являлась тогда обществом враждебным существующему порядку вещей. Преследование христианства, как противогосударственного общества, оказалось неизбежным, и оно должно было стать всеобщим и систематическим. Такие преследования открылись со времени Декия, т. е. в середине III в.