История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Чтобы не показаться кому-либо, в своем изображении штундизма, пристрастно-голословными, мы воспользуемся характеристикой его, данной самими же протестантами. «Штундизм, в современной его форме, – пишет «Фоссова Газета», – имеет рационалистическое направление, поскольку он отвергает таинства, почитание святых, соблюдение постов и прочих церковных предписаний. Произвольное и своеобразное толкование Библии составляет главную отличительную черту этой секты. Штундисты оспаривают законность учрежденной власти и утверждают, что на земле не должно быть никакой власти, кроме власти самого Бога. Они выражают отвращение к военной службе, не признают суда и не дают присяги; совершенно отрицая, таким образом, социально-политические формы жизни настоящего времени, они мечтают о преобразовании его и об устройстве в новом виде, соответствующем евангельской морали, понимаемой ими неправильно и односторонне. Отсюда у них нередко замечается стремление к свободе, равенству и общению имуществ, что дает полное право заподозревать штундистов в социально-коммунистических и анархических тенденциях. Из всего этого видно, что штундизм есть нечто иное, как пересаженный на русскую почву протестантский пиэтизм с его деятельно-практическим направлением в духе этических требований Евангельской морали»86.

Таковы печальные успехи протестантской пропаганды, т. е. ее внешней миссии, или точнее – дела евангелизации, в пределах нашего отечества, обязывающие нас к деятельной борьбе с этим злом87

.

В заключение исторического очерка нравственно-практических объединительных попыток протестантизма, путем которых распадающийся протестантизм хотел бы снова объединиться, утвердиться и даже распространиться, нужно сказать, что и они также далеко не достигают своей цели. Те из них, которые непосредственно преследуют церковно-религиозные задачи, как напр. «Евангелическое общество» и «Протестантский союз», не удовлетворяют всех протестантов, потому что они, в сущности, служат интересам какой-либо одной из главных партий – положительной или либеральной: другие, служа делу христианско-евангелической проповеди (внешняя миссия и дело евагелизации), находят препятствия во встречных попытках этого рода, исходящих, главным образом, из рим.-католического лагеря; наконец, третьи, самые многочисленные и деятельные общества – союз Густава-Адольфа и отделения внутренней миссии – носят не столько религиозный, сколько, так сказать, гуманитарно-филантропический характер. В практическом направлении всех попыток этого рода лежит зерно той частной пользы, какую они имеют по разным местам. Отсутствие же внутреннего, идейного единства в этих попытках ведет к безрезультатности их в интересах протестантизма: представляя из себя груду разрозненных кирпичей, они не имеют связующего цемента, который бы соединил их в одно грандиозное здание...

Итак, все объединительные попытки протестантизма отнюдь не дали «единой великой евангелической Церкви», о чем мечтали протестантские утописты. Давление гражданской власти создало «официальную прусскую церковь

» с полицейско-бюрократическим устройством ее управления, отражающим на себе все достоинства и недостатки современного общественно-гражданского строя и мало напоминающим истинную Церковь. Попытки же нравственного объединения протестантов, в лучшем случае, привели лишь к возникновению целой сети общественно-благотворительных и просветительных учреждений филантропического характера, имеющих специально к протестантизму точно такое же отношение, как всякий гуманизм к христианству. Самое большее, что можно поставить им в историческую заслугу, это то, что онb придали протестантизму, хотя внешнее подобие церкви, внесли некоторый порядок и благочиние в церковное управление и послужили временными и местными паллиативами застарелых язв реформации. Но они не воскресили протестантизма и не спасли его от погибели: процесс дальнейшего саморазложения протестантизма продолжает идти своим путем.

5

. «Несмотря на то, что формально все протестантские исповедания слились в одно и усвоили себе общее название «Евангелической церкви», на деле они существуют совершенно так же, как и ранее», – замечает один из современных наблюдателей религиозной жизни Германии88. «Даже более, продолжает он: число делений протестантства все растет и растет, так что часто совершенно не знаешь, в какой секте присутствуешь. Таких отделившихся от господствующей церкви страны религиозных сект в Германии очень много. Кроме четырех основных делений протестантства на лютеран, реформатов, евангеликов и баптистов, здесь можно насчитать до пятидесяти других более мелких сект, при полной невозможности описать все существенные разности в их учении»89

. «Едва ли какой-либо мыслящий человек, – говорит один из главных деятелей протестантской унии, – не согласится, что евангелическая церковь современной Германии представляет с внешней стороны картину такого разделения партий, какое едва ли было с самых дней реформации»90.