История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

Левая колонна, дойдя до Одера, разблокировала Глогау, где гарнизон, обложенный в продолжение пяти месяцев, радостно бросился в объятия освободителей. Лористон, также вышедший к Одеру, арестовал шестьдесят лодок с продовольствием и боеприпасами, предназначенными для осады крепости и теперь послужившими для ее снабжения. Нею оставалось совершить один марш, чтобы вступить в Бреслау.

Читатель может удивиться, что после письма Бубны к Штадиону и письма Коленкура к Нессельроде, одно из которых предлагало план перемирия, а другое – средства для немедленных переговоров, так и не встал вопрос о перемирии. Но, как мы говорили, Коленкура отослали к Штадиону, представителю державы-посредницы, и Штадион сообщил об этом в письме Бертье, равно как и о том, что готов договориться с Коленкуром и с русскими и прусскими генералами о немедленном заключении перемирия. Этот двойной ответ был отправлен 22 мая и вручен французским аванпостам. Получив его и увидев, как приняты его предложения, Наполеон счел, что не должен торопиться с людьми, выказывающими такую гордость, и отвечал, что когда генералы явятся к аванпостам, тогда они и будут приняты, а затем продолжил движение и прибыл в Лигниц, находящийся в одном-двух переходах от Бреслау.

Тем временем в стане союзников царило смятение. Несмотря на безумную спесь, происходившую оттого, что они противостояли французам чуть лучше, чем прежде, союзники начали ощущать последствия двух поражений. Прусские офицеры, будучи членами Тугенбунда[2], обладали сектантским пылом, но молодые войска не могли оправиться после проигранных сражений и стремительных отступлений. Русские были поколеблены намного сильнее пруссаков. Поскольку после пересечения Польши война для них из национально-освободительной превратилась в войну чисто политическую, они не желали терпеливо переносить ее тяготы. Кроме того, император Александр был вынужден вручить, наконец, командование Барклаю-де-Толли, единственному человеку, способному его осуществлять, хоть и непопулярному среди солдат, и тот попытался навести порядок в своей армии, но не преуспел среди сумятицы отступления. Он думал и с привычной жесткостью говорил вслух, что русской армии грозит распад, если ее не отвести на два месяца в Польшу для восстановления сил, и он не только говорил, но и хотел действовать соответственно. Потребовалось категорическое волеизъявление Александра, чтобы Барклай оставил дорогу в Бреслау, которая вела прямо в Польшу, и перешел на дорогу в Швайдниц. Там и надеялись остановиться, в знаменитом лагере Бунцельвиц, столь долго занимаемом Фридрихом Великим

[3], по соседству с Австрией, на чем продолжали настаивать дипломаты коалиции.

Вскоре союзники были вынуждены признать, что у них нет другого выхода, кроме переговоров о перемирии, уже предложенных дипломатами воюющих держав. Договорились отправить во французскую штаб-квартиру посланников, одновременно попытавшись урезонить самых пылких противников перемирия обещанием отложить оружие только для того, чтобы вскоре вновь за него взяться, и тогда уже не слагать до полного уничтожения врага. Не ограничившись отправкой посланников в штаб-квартиру, отправили Нессельроде в Вену. Он должен был рассказать там об опасностях, которым подвергаются воюющие державы, невозможности для них дольше оставаться связанными с Богемией и о вероятности вынужденного отступления в Польшу, которое неминуемо повлечет за собой распад коалиции и потерю для Австрии уникальной возможности спасти Европу и саму себя. Нессельроде был вооружен мощным средством воздействия на Австрию – угрозой прямого соглашения России с Францией, соглашения, которое император Александр благородно отверг, но мог договориться о нем за считанные часы, ибо для этого ему следовало только допустить к себе Коленкура. Впрочем, на Венский кабинет воздействовало одно появление этого благородного человека на аванпостах, и Нессельроде по приезде в Вену предстояло обнаружить, что впечатление, которое он ожидал произвести этим доводом, уже произведено. Чтобы содействовать Нессельроде, Штадион также написал в Вену, написали и пруссаки, и все запугивали австрийский двор Коленкуром, требуя немедленного решения.

Итак, Нессельроде отбыл в столицу Австрии, а тем временем генерал Клейст со стороны пруссаков и граф Шувалов со стороны русских отправились к французским аванпостам. Они прибыли к ним 29 мая в десять часов утра и были приняты Бертье, тотчас доложившим о них Наполеону.