История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

Левая колонна, дойдя до Одера, разблокировала Глогау, где гарнизон, обложенный в продолжение пяти месяцев, радостно бросился в объятия освободителей. Лористон, также вышедший к Одеру, арестовал шестьдесят лодок с продовольствием и боеприпасами, предназначенными для осады крепости и теперь послужившими для ее снабжения. Нею оставалось совершить один марш, чтобы вступить в Бреслау.

Читатель может удивиться, что после письма Бубны к Штадиону и письма Коленкура к Нессельроде, одно из которых предлагало план перемирия, а другое – средства для немедленных переговоров, так и не встал вопрос о перемирии. Но, как мы говорили, Коленкура отослали к Штадиону, представителю державы-посредницы, и Штадион сообщил об этом в письме Бертье, равно как и о том, что готов договориться с Коленкуром и с русскими и прусскими генералами о немедленном заключении перемирия. Этот двойной ответ был отправлен 22 мая и вручен французским аванпостам. Получив его и увидев, как приняты его предложения, Наполеон счел, что не должен торопиться с людьми, выказывающими такую гордость, и отвечал, что когда генералы явятся к аванпостам, тогда они и будут приняты, а затем продолжил движение и прибыл в Лигниц, находящийся в одном-двух переходах от Бреслау.

Тем временем в стане союзников царило смятение. Несмотря на безумную спесь, происходившую оттого, что они противостояли французам чуть лучше, чем прежде, союзники начали ощущать последствия двух поражений. Прусские офицеры, будучи членами Тугенбунда2, обладали сектантским пылом, но молодые войска не могли оправиться после проигранных сражений и стремительных отступлений. Русские были поколеблены намного сильнее пруссаков. Поскольку после пересечения Польши война для них из национально-освободительной превратилась в войну чисто политическую, они не желали терпеливо переносить ее тяготы. Кроме того, император Александр был вынужден вручить, наконец, командование Барклаю-де-Толли, единственному человеку, способному его осуществлять, хоть и непопулярному среди солдат, и тот попытался навести порядок в своей армии, но не преуспел среди сумятицы отступления. Он думал и с привычной жесткостью говорил вслух, что русской армии грозит распад, если ее не отвести на два месяца в Польшу для восстановления сил, и он не только говорил, но и хотел действовать соответственно. Потребовалось категорическое волеизъявление Александра, чтобы Барклай оставил дорогу в Бреслау, которая вела прямо в Польшу, и перешел на дорогу в Швайдниц. Там и надеялись остановиться, в знаменитом лагере Бунцельвиц, столь долго занимаемом Фридрихом Великим

3, по соседству с Австрией, на чем продолжали настаивать дипломаты коалиции.

Вскоре союзники были вынуждены признать, что у них нет другого выхода, кроме переговоров о перемирии, уже предложенных дипломатами воюющих держав. Договорились отправить во французскую штаб-квартиру посланников, одновременно попытавшись урезонить самых пылких противников перемирия обещанием отложить оружие только для того, чтобы вскоре вновь за него взяться, и тогда уже не слагать до полного уничтожения врага. Не ограничившись отправкой посланников в штаб-квартиру, отправили Нессельроде в Вену. Он должен был рассказать там об опасностях, которым подвергаются воюющие державы, невозможности для них дольше оставаться связанными с Богемией и о вероятности вынужденного отступления в Польшу, которое неминуемо повлечет за собой распад коалиции и потерю для Австрии уникальной возможности спасти Европу и саму себя. Нессельроде был вооружен мощным средством воздействия на Австрию – угрозой прямого соглашения России с Францией, соглашения, которое император Александр благородно отверг, но мог договориться о нем за считанные часы, ибо для этого ему следовало только допустить к себе Коленкура. Впрочем, на Венский кабинет воздействовало одно появление этого благородного человека на аванпостах, и Нессельроде по приезде в Вену предстояло обнаружить, что впечатление, которое он ожидал произвести этим доводом, уже произведено. Чтобы содействовать Нессельроде, Штадион также написал в Вену, написали и пруссаки, и все запугивали австрийский двор Коленкуром, требуя немедленного решения.

Итак, Нессельроде отбыл в столицу Австрии, а тем временем генерал Клейст со стороны пруссаков и граф Шувалов со стороны русских отправились к французским аванпостам. Они прибыли к ним 29 мая в десять часов утра и были приняты Бертье, тотчас доложившим о них Наполеону.