История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I

Так же требовалось разделить и экипажи. Все хорошие матросы должны были подняться на борт сохранившихся кораблей, в то время как матросы посредственные, но способные воевать, превратившись в боевой состав, – перейти в армию высадки. Наполеон предполагал, что для хорошего снаряжения пятнадцати кораблей и десяти фрегатов, которым предстояло вернуться в Европу, понадобится примерно 14–15 тысяч матросов. Таким образом оказывалось возможным получить в Индии 25–26 тысяч человек из 49 тысяч солдат-моряков, отбывших из Европы, и вернуть обратно флот, превосходный во всех отношениях: и качеством оснащения, и выбором людей, и опытом, приобретенном в долгом плавании. Флот лишь очистился бы от старых развалин и отбросов экипажей, а в Индии осталась бы армия, совершенно достаточная для победы над англичанами, особенно если она будет состоять под командованием столь предприимчивого человека, как генерал Декан. Кроме того, Наполеон предполагал отправить в Индию три тысячи французов с голландским флотом из Текселя, две тысячи – в новой флотской дивизии, которая снаряжалась в Рошфоре, и четыре тысячи – с испанским флотом из Кадиса. Это составляло новое подкрепление в девять тысяч человек и доводило численность солдат в армии генерала Декана до 35–36 тысяч.

Таким образом, план строился на принципе принесения в жертву посредственной и дурной части флота – как в людях, так и в кораблях – и возвращения наилучшей части. Такой ценой могло осуществится чудо переброски в Индию армии в 36 тысяч человек. Жертва, к тому же, была не столь велика, как могло казаться, ибо нет моряка, который не знает, что в море качество сил означает всё и что можно сделать больше с десятью отличными кораблями, нежели с двадцатью посредственными.

Сей план означал временную отсрочку высадки, но мог и поспособствовать ей весьма необычайным образом, ибо через некоторое время англичане, уведомленные об отправке наших флотов, должны были отправиться вслед за ними и очистить тем самым моря Европы, в то время как эскадра из пятнадцати кораблей и десяти фрегатов на обратном пути из Индии могла появиться в проливе, где Наполеон, поджидая удобного случая, всегда был готов воспользоваться и самой краткой милостью фортуны. Правда, последняя часть комбинации предполагала двойную удачу – и успешный поход в Индию, и благополучное возвращение, – а фортуна редко одаривает человека до такой степени, каким бы великим он ни был.

В течение четырех недель Наполеон колебался между мыслью отправить экспедицию в Индию и мыслью пересечь Па-де-Кале. Однако в итоге его окончательно увлекла Булонская экспедиция. Этот удар Наполеон рассматривал как более стремительный, решающий и даже почти непогрешимый, если французский флот внезапно появится в Ла-Манше. Он снова заставил свой ум работать в полную мощь и придумал третью комбинацию соединения всех его военно-морских сил между Дувром и Булонью, комбинацию еще более великую, глубокую и беспроигрышную, чем две предыдущие.

Его план был завершен в первые дни марта, и тут же были разосланы соответствующие приказы. Как и Суринамский план, он состоял в привлечении англичан к Вест-Индии и Антильским островам, куда их внимание уже привлекла отбывшая 11 января эскадра адмирала Миссиесси, и внезапном возвращении в моря Европы в соединении сил, превосходящих любую английскую эскадру. Конечно, частично новый план повторял декабрьский, но он расширился и дополнился присоединением военно-морских сил Испании. Адмиралу Вильневу надлежало отплыть при первом благоприятном ветре, пройти через пролив, подойти к Кадису, соединиться с адмиралом Гравиной с его шестью-семью испанскими кораблями, а также с французским кораблем «Орел», затем отправиться к Мартинике, соединиться с Миссиесси, если тот будет еще там, и ожидать нового подкрепления, более значительного, чем все предыдущие. Такое подкрепление являл собой флот Гантома, который, воспользовавшись первой же бурей равноденствия и отходом англичан от берега, должен был выйти из Бреста с двадцать одним кораблем, подойти к Ферролю, соединиться там с французской и испанской дивизиями и направиться к Мартинике, где ждал его Вильнев. После всеобщего воссоединения, которое не представляло реальных трудностей, на Мартинике оказывалось двенадцать кораблей Вильнева, шесть-семь Гравины, пять Миссиесси, двадцать один Гантома, а также франко-испанская эскадра Ферроля, то есть примерно пятьдесят-шестьдесят кораблей – сосредоточение огромной силы, прежде невиданной ни в каких морях. На сей раз комбинация была столь полной и хорошо рассчитанной, что вселило в Наполеона подлинную надежду. Сам министр Декре согласился с тем, что она предоставляла наибольшие шансы на успех.