История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I

В довершение сего великого труда по реорганизации Европы, император России должен обратиться ко всем ученым Европы и попросить их составить новый кодекс международного права, включая и новое морское право. Ученым, которые предложат наилучшую систему международного права, будут пожалованы награды.

Вот такой смесью причудливых идей, частью возвышенных, частью весьма амбициозных, частью благоразумных, а частью химерических, воодушевляли ум и сердце молодого императора. Он верил, что в самом деле призван возродить Европу.

Сия странная концепция не более заслужила бы честь столь долгого пересказа, чем тысячи иных предложений, которыми сочинители проектов нередко заваливают дворы, если бы не вступила в голову Александра и его друзей и, что еще серьезнее, не стала бы предметом переговоров, которые последовали в скором времени, чтобы послужить, наконец, основой договоров 1815 года.

Было решено, что Новосильцев отправится в Лондон для совещания с Питтом и попытается добиться от него принятия планов российского двора. Предстояло убедить амбициозный Сент-Джеймский кабинет, дабы иметь возможность основать то, что назвали посредническим союзом, и уже от имени союза говорить с Францией. А кузен Строганова отбывал в Мадрид с двоякой целью – помирить Англию с Испанией и связать нерасторжимыми узами Испанию и Португалию. Однако прежде чем отправляться в Мадрид, Строганову надлежало заехать в Лондон, дабы начать свою миротворческую миссию в этой столице.

Двое молодых русских пустились в путь с поручением заставить мир следовать политике их кабинета в последние дни 1804 года. Лорд Харроуби и Питт вскоре сумели распознать, с какими умами умеют дело, и повели себя соответствующим образом. Старый Питт был слишком счастлив обрести союзников на континенте, чтобы выказывать несговорчивость. Он продемонстрировал ровно столько любезности, сколько требовалось в отношении неопытных молодых людей, вскормленных химерами. Он выслушал необыкновенные предложения российского правительства, принял их, казалось, с великим почтением, но изменил, остерегшись отвергнуть, сообразно своей политике и ограничился отсылкой всего, что не совпадало с интересами Англии, ко времени наступления всеобщего мира. Попросив вручить ему предложения российского посланца, Питт написал параллельно им собственные замечания.

Питт и Новосильцев достигли договоренности о том, что новый союз будет всячески афишировать свою величайшую незаинтересованность, дабы сделать еще более очевидным ненасытное корыстолюбие французского императора. Допуская, что весьма полезно освободить Европу от его устрашающей личности, они в то же время признали, чтобы было бы неосмотрительно возвещать о намерении навязать Франции новое правительство. Нужно подождать, пока страна сама выскажет свое мнение.

Идею собрать внушительную массу сил, от имени которой будут вестись переговоры прежде начала военных действий, Питт, естественно, принял с чрезвычайной поспешностью. Он согласился на видимость предварительных переговоров, отлично понимая, что они не будут иметь последствий и предложенные условия никогда не подойдут гордому Наполеону. Последний ни в коем случае не потерпит, чтобы Италию, Швейцарию и Голландию кто-то организовывал без него и против его воли, под благовидным предлогом их независимости. Таким образом Питт позволил молодым русским верить, что они трудятся во имя великого посредничества, будучи сам убежден, что они просто-напросто сколачивают третью коалицию. Что до распределения сил, он высказал возражения против некоторых частей проекта. Он вполне допускал три большие массы сил: на юге из русских, неаполитанцев, англичан; на востоке из русских и австрийцев; на севере из пруссаков, русских, шведов, ганноверцев и англичан. Но в то же время объявил, что в настоящую минуту не может предоставить ни единого англичанина. Он утверждал, что, держа их на берегах Англии всегда готовыми к погрузке, можно добиться весьма полезного результата, а именно угрозы побережью Французской империи во всех пунктах одновременно. На деле за этим стоял страх британского правительства перед готовившейся в Булони экспедицией и его нежелание оголять свою территорию, что было, впрочем, совершенно естественно. Субсидии Питт обещал, но далеко не такие, каких у него просили; он соглашался дать примерно 6 миллионов фунтов стерлингов (150 миллионов франков).