История Консульства и Империи. Том II. Книга 2

Уже на пути из Дрездена в Париж и на следующий же день по прибытии в Париж Наполеон отдавал распоряжения для незамедлительного осуществления этой обширной системы. Прежде всего он отправил в Санкт-Петербург посланца для продолжения обольщения Александра, начатого в Тильзите. Конечно, невозможно было найти посла более обольстительного, чем он сам. Однако нужно было подыскать кого-то, кто мог нравиться, внушать царю доверие и сглаживать все трудности, какие неизбежно возникают даже при самом искреннем союзе. Выбор требовал размышления. Но, пока не сыскался тот, кто соединит в себе все желаемые достоинства, Наполеон послал генерала Савари, об уме, храбрости, беззаветной и безграничной преданности которого мы уже говорили. Генерал подходил для любых миссий — и для войны, и для дипломатии, и для поддержания порядка, он умел проявить и гибкость, и жесткость и был способен подчинить себе мысли молодого монарха, которому уже успел понравиться. В первое время, когда важно было знать, насколько искренен Александр, умеет ли он противостоять враждебному настрою народа, который не столь быстро, как он сам, переходил от горьких воспоминаний Фридланда к иллюзиям Тильзита, — генерал Савари был способен проникнуть в ум молодого государя, припугнуть его дерзостью, а при нужде и ответить вполне военной заносчивостью на заносчивость, с какой мог столкнуться в Санкт-Петербурге. Генерал Савари обладал еще одним преимуществом, небезразличным злой гордости Наполеона. Война с Россией началась из-за смерти герцога Энгиенского, и Наполеон был не прочь послать туда человека, сыгравшего в катастрофе наибольшую роль. Так он бросал вызов русскому дворянству, враждебному Франции, не задевая государя, который в своей изменчивости позабыл о причине войны столь же скоро, как и о самой войне.

Наполеон предоставил генералу Савари обширные полномочия, без всякого официального звания, и много денег, чтобы он мог приличествующим образом устроиться в Санкт-Петербурге. Савари должен был заверить молодого императора в искренности Франции, настаивать на его скорейшем объяснении с Англией и получении результата — либо мира, либо войны, а в случае войны — на незамедлительном захвате Финляндии, каковое предприятие, при удовлетворении московских амбиций, имело бы следствием и окончательное вовлечение России в политику Франции.