История, которой нет (СИ)

– Донской, с каких это пор ты вмешиваешься в дела полиции? - раздался в динамике мрачный голос Алексея, и Яр понял почти мгновенно - он знает. Про подлость знает. Но почему-то не ярится. Немного зол, но не настолько, чтобы “Халк крушить, Халк ломать”. Чудн'o!

– Всё, давай, пока, мне некогда, - в несвойственной для себя манере зачастил Ярослав и тут же сбросил вызов, а потом дрожащими пальцами выключил телефон.

Донскому показалось, что весь лоб у него покрылся нервной испариной, но дотронувшись, парень понял, что тот нисколько не влажный.

– Кир! - крикнул он в сторону, сжимая в руках мобильный. – Мне нужно выпить!

– Середина недели - какой, к чёрту, выпить?! - рявкнул Резцов, выходя на улицу вслед за другом.

– Я хочу выпить, - злоба так и прорывалась на его лице сдвинутыми к переносице бровями и резкими нотками в голосе. – Я не спросил, а поставил тебя перед фактом!

– И как я вообще всё это время тебя терплю? - огрызнулся Кирилл, сжав губы в тонкую линию. – Я отвезу тебя домой, а там хоть сдохни от алкопередоза!

Вопреки тому, что желание ужраться в дрова нарастало весь последующий день, Яр так и не выпил. Напротив, чтобы погасить в себе алкожажду, парень развёл бурную деятельность на ровном месте, что не могло не порадовать родителей - Донской перевёл всю отцовскую документацию с английского на русский, поболтал с матерью по телефону, клятвенно заверив, что придёт на её грядущую премьеру и оценит постановку по достоинству, и убрался в квартире. Параллельно он следил за ходом дела, клубок которого сам же и распутал, и докучал звонками всем знакомым. Ярослав чувствовал себя одиноким и брошенным, как обычно бывало на утро после шикарнейшей вписки. Или просто - на утро. Или даже по вечерам. Последние лет пять.

Но всё это меркло перед тем, что он нашёл на почте в соцсети. Сообщение из прошлого. Сообщение, заставившее его с протяжным стоном «Бляя» лечь прямо на ноутбук и снова пройти пять кругов отчаянья из серии «Ну твою мать, ну я же только-только забыл всё это дерьмо пятилетней давности». Писал ему человек, благодаря которому Ярику в последнее время отказывала печень.

А раньше рядом с ним у Донского отказывали сердце и мозг.

***

Яр позвонил около одиннадцати вечера, мы уже собирались ложиться спать, а он всё скандировал радостно, словно ему подарили крайслер, «Мы взяли его, Лёха, взяли!». Признаться честно, поначалу и я улыбался, заразившись его позитивным настроем и совершенно позабыв о том, что совсем недавно хотел придушить собственными руками. Донской сиял. Взахлёб, словно маленький ребёнок, рассказывал, как проходило задержание, какое живое участие он успел в нём принять.

Потом он на пару секунд замолчал, поздоровавшись с каким-то офицером - видимо, слушал, как он что-то рассказывает. Затем уж было начал снова говорить со мной, но из динамика послышался глухой хлопок, громкий мат сразу нескольких человек на фоне, кашель Яра, а после - несколько оглушительных выстрелов.

И трубка замолчала.

…На похороны мы приехали вместе с Антоном - ему это почему-то было очень важно. Он даже подходил потом к могиле и что-то говорил, странно глядя на холмик свежевскопанной земли. Я старался абстрагироваться - никогда раньше не был на похоронах. Все эти рыдания, крики и аура отчаяния - брр.

Меня даже передернуло пару раз - не от холода. Потом я нашёл позади толпы Резцова, и мы с ним поговорили ни о чём, пытаясь отвлечь друг друга от неприятных мыслей. Даже странно, что люди умирают вот так - не от старости, а от пули.

Два пулевых: в сердце и в лёгкое, шанс выжить - нулевой. Умер прямо там, на руках у молодого опера - вот стрессу-то парню в самом начале карьеры.

После похорон захотелось жить ещё сильнее, чем прежде. Не тратить времени зря, а жить каждую секунду. Искать себя в каждом вдохе - своём, да и чужом тоже. Радоваться всему, невзирая на мнение окружающих. Странная атмосфера на этих кладбищах, я вам скажу. Или просто я себя до такой степени накрутил?…

– Ну надо же, - тихо проговорил Антон, шагая рядом со мной в сторону машины. Она стояла на парковке рядом с главными воротами. – Из-за меня умер человек.

– Нашёл за что себя винить, - тут же разозлился я. Состояние у меня было взвинченное, я почти не соображал, что происходит. Странная атмосфера, очень странная.

– Вот именно, - согласился Кирилл, идущий по другую сторону от меня. – Очень дурная привычка - искать себе повод для философствования.

– Ты не останешься? - спросил я уже у Шрама, решив, что с Глубоковских на сегодня и без меня хватит - и так на нём лица нет. Похороны - они всегда так на людей действуют. У меня будто вакуум в голове образовался. Я думал только о том, что делал, и то - при этом совершенно не соображая, что происходит вокруг и почему я это делаю.

– Нет, на сегодня с меня хватит, - покачал головой Резцов, поджав губы. – В морге спокойнее. Совсем не думаешь о том, сколько человек будут “этот синий труп” провожать в последний путь. Надо было на терапевта идти, вот я идиот.