История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Этот решительный поворот событий имел огромное значение для истории Севастополя. Кючук-Кайнарджийский мирный договор, заключенный 10 (21) июля 1774 г. в маленькой болгарской деревушке, где располагался штаб Румянцева, создал условия для присоединения Крыма Россией девять лет спустя. Для России договор был очень выгодным – она получала гораздо больше, чем компенсацию за унизительные уступки, сделанные на реке Прут в 1711 г. В обмен на захваченные дунайские провинции Молдавию и Валахию, которые возвращались Османской империи, Россия получала стратегически важные участки побережья Черного моря. Договор предусматривал возвращение Азова и Таганрога на Азовском море, приобретение крепости Керчь в Крыму и – самое главное – дельты Днепра, в том числе земли между реками Буг и Днепр, за исключением крепости Очаков. Эти территориальные приобретения обеспечили русским доступ к Черному морю двумя путями – наконец исполнилась мечта Петра Великого, связанная с югом страны. И что очень важно, мирный договор предусматривал выход Крыма из подчинения Османской империи. «Вишенкой на торте» стали турецкие репарации в размере 4,5 миллиона рублей.

В целом, как отмечает современный биограф Екатерины Великой Р. Мэсси, «война сместила баланс сил в регионе в пользу Российской империи; теперь Европа знала, что господство на Черном море перешло к России»[108]. Поэтому теперь присоединение Крыма было лишь делом времени. Однако Екатерина колебалась, поскольку политические условия для этого еще не созрели. Она ждала, когда внутренняя обстановка в ханстве накалится еще больше, и укрепляла российскую армию, во главе которой стоял Потемкин. Более того, поэтапный подход требовал строительства и развертывания нового флота, способного действовать на Черном море, а также соответствующей оперативной базы для него.

Тем временем происходила российская колонизация Крыма, как если бы Екатерина выбрала стратегию ассимиляции, а не присоединения. Однако наблюдался и обратный процесс. Желая дестабилизировать экономику Крыма и подорвать власть хана, Потемкин приказал эвакуировать с полуострова более 30 тысяч купцов (в основном греков, но также большое количество немцев), которые обосновались в Крыму. Реализовывал этот массовый исход Суворов – неприятная задача для боевого генерала, сопряженная со страданиями людей[109]

. К 1782 г. стало ясно, что дни Шагин-Гирея сочтены: он не мог удержать власть без военной поддержки и значительных финансовых субсидий России. Таким образом, была подготовлена почва для неизбежного окончания власти татар в Крыму. Но Екатерина откладывала решение о присоединении полуострова до 1783 г., и это остается «одной из главных загадок истории Крыма»[110].

Для населения Крыма, состоявшего преимущественно из крымских татар, период между заключением Кючук-Кайнарджийского договора и присоединением Крыма к России в 1783 г. был временем беспорядков и тягот. Девять лет номинальной независимости стали серьезным испытанием на непростом пути перехода от правления ханов к Российской империи: восстание крымцев, вызванное вмешательством турок в дела Крыма, и череда военных вторжений России. Эти непростые события привели историков к выводу, что присоединение Крыма в 1771–1772 гг. или непосредственно после заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора в 1774, а не в 1783 г. позволило бы избежать «кровопролития, разрушений и хаоса»[111]. Тот факт, что Крым был присоединен с минимальными потерями, дает основания предположить, что его могли включить в состав Российской империи на десять лет раньше. Задним числом такие рассуждения имеют смысл, однако они игнорируют политические самоограничения, наложенные на себя Екатериной: она хотела представить Россию защитницей, а не захватчиком Крыма. В XVIII в. одинаково важными оказались возможности и обстановка. В период 1771–1782 гг. Россия четыре раза вступала в Крым. Первые три кампании ставили целью поддержать власть правителя, устраивавшего Россию; последняя должна была уничтожить остатки власти крымско-татарского хана. Поэтому когда в 1783 г. появилась благоприятная возможность захвата Крыма, Потемкин практически без боя достиг этой цели, подарив полуостров своей благодарной императрице[112]

.

К концу 1782 г. Потемкин в страстном письме Екатерине обосновал необходимость окончательного акта вековой драмы покорения Крыма: