История лингвистических учений. Учебное пособие

Сложные проблемы связаны с авторством книги. Ее автором в первом издании обозначен Валентин Николаевич Волошинов (1894–1936). Это был ленинградский ученый широкого профиля, по преимуществу литературовед, к моменту выхода книги — аспирант Ленинградского института литератур и языков Запада и Востока, позднее вплоть до своей ранней смерти — доцент Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена. Однако в 60-е гг. стало известно, что к авторству книги имел отношение и друг В. Н. Волошинова, известный литературовед, автор популярных книг о Ф. М. Достоевском и Ф. Рабле Михаил Михайлович Бахтин (1895–1975). Сейчас иногда книгу считают единоличным его сочинением и даже издают под его фамилией. Точное разграничение авторства вряд ли возможно, но все имеющиеся данные дают основание считать книгу сочинением двух авторов. В некоторых отношениях судьба книги схожа с судьбой одного из главных объектов ее критики — «Курса общей лингвистики», как известно, фактически написанного не одним Ф. де Соссюром. Отметим, что ни В. Н. Волошинов, ни М. М. Бахтин не были профессиональными лингвистами и данная книга для обоих — основная публикация по проблемам языка.

Книга состоит из трех частей: философско-методологической (там в основном сосредоточена и проблематика, связанная с марксизмом), историко-лингвистической и конкретно-лингвистической, посвященной проблеме несобственно-прямой речи. Позиция авторов по отношению к развитию мирового языкознания содержится в основном во второй части книги, о которой дальше и будет идти речь. В книге дается краткая история основных лингвистических направлений в европейской и отечественной науке. В отличие от аналогичных очерков, исходивших из структуралистского лагеря, где особенно противопоставлялись друг другу наука XIX в., прежде всего в младограмматическом варианте, и новая, структурная лингвистика (см. рассмотренные выше работы В. Брёндаля и В. Матезиуса), здесь выделяются два иных направления в науке о языке разных эпох, именуемые «индивидуалистическим субъективизмом» и «абстрактным объективизмом».

Первое направление в своих истоках возводится к романтизму, его основателем признается В. Гумбольдт, к нему отнесены, в частности, X. Штейнталь и школа К. Фосслера. Истоки второго направления, более древнего, авторы книги видят еще в античности, далее оно развивалось «на французской почве» (видимо, имеется в виду прямо не названная грамматика Пор-Рояля) и, наконец, получило законченное выражение у Ф. де Соссюра, Ш. Балли, И. А. Бодуэна де Куртенэ и др. Младограмматизм же расценивается как направление, имевшее «по отношению к двум разобранным направлениям, смешанный или компромиссный характер».

Если для В. Брёндаля или В. Матезиуса структурная лингвистика прежде всего отделялась от языкознания XIX в. преимущественным вниманием к синхронному, а не историческому исследованию, то в книге «Марксизм и философия языка» главное различие двух направлений видится в ином. «Индивидуалистический субъективизм», по мнению ее авторов, исходит из четырех следующих «основоположений»:

«1) язык есть деятельность, непрерывный творческий процесс созидания… осуществляемый индивидуальными речевыми актами;

2) законы языкового творчества суть индивидуально-психологи-ческие законы;

3) творчество языка — осмысленное творчество, аналогичное художественному;

4) язык как готовый продукт… как устойчивая система языка (словарь, грамматика, фонетика) является как бы омертвевшим отложением, застывшей лавой языкового творчества, абстрактно конструируемым лингвистикой в целях практического научения языку как готовому орудию».

А «основоположения» «абстрактного объективизма» определяются так:

«1) Язык есть устойчивая неизменная система нормативно тождественных языковых форм, преднаходимая индивидуальным сознанием и непререкаемая для него.

2) Законы языка суть специфические лингвистические законы связи между языковыми знаками внутри данной замкнутой языковой системы. Эти законы объективны по отношению ко всякому субъективному сознанию.

3) Специфические языковые связи не имеют ничего общего с идеологическими ценностями (художественными, познавательными и иными). Никакие идеологические мотивы не обосновывают явления языка. Между словом и его значением нет ни естественной и понятной сознанию, ни художественной связи.

4) Индивидуальные акты говорения являются, с точки зрения языка, лишь случайными преломлениями и вариациями или просто искажениями нормативно тождественных форм; но именно эти акты индивидуального говорения объясняют историческую изменчивость языковых форм, которая как таковая с точки зрения системы языка иррациональна и бессмысленна. Между системой языка и его историей нет ни связи, ни общности мотивов. Они чужды друг другу».