История Лоры Виттеншлегер

Девочка спала на руках попрошайки среди улицы. Прохожие бросали монеты «бедной матери» и никому в голову не приходило, насколько трагичной была судьба маленького ребенка. Никто не мог ей помочь. Ведь даже случись чудо: нашло бы, предположим, «просветление» на какого-нибудь внимательного журналиста, специализирующегося на подобного рода вопросах, или на обыкновенного человека, то шансов у Ляли вырваться из западни все равно было мало. Ведь Рубенситу охранял милиционер, который патрулировал в районе железнодорожного вокзала, а также надсмотрщик и несколько торговок. Словом, «в обиду» ее не дали бы.

Так прошла зима. А когда наступил март и с крыш закапало, заметила Рубенсита среди «трудового дня», что ребенок на ее руках не дышит, глаз не открывает, не шевелится. Она была уверена, что Ляля мертва, но не покинула своего «насиженного» места. Лишь когда наступил вечер, она вывезла малышку за город к лесу, укутала тельце в полиэтиленовый мешок и выбросила на свалку мусора. Ушла.

Парочка пожилых бомжей, прогуливавшаяся по свалке в поисках пустых бутылок и прочих вещей, случайно наткнулась на большой сверток, извлекла ребенка.

Женщина в фуфайке и шерстяном платке слабо вскрикнула, зажав рот дырявой перчаткой.

– Ребенок!..

– Уйдем отсюда, – предложил ее спутник в длинной не по размеру замусоленной куртке, – здесь преступление, не видишь…

Они отступили. Но слабый крик заставил их обернуться, подойти к свертку.

– Это девочка. Вон кудряшки. Цыганчонок вроде…– затряслась от страха женщина, – надо бы в больницу.

– Ты в своем уме?! Как же мы объясним, где ее взяли. Ведь в тюрьму отправят.

Отнесем поближе к людям. А дальше – не наша забота. Не оставлять же ее здесь посреди мусора одну умирать.

– Да разве мы звери какие! – Поддержала его женщина и наклонилась к Ляле, схватила ее в охапку.

Девочка медленно открывала и закрывала глаза. Она, казалось, смирилась со всем и была готова расстаться со своей коротенькой жизнью. Трудно было предположить, что еще жило в маленьком, изможденном недоеданием, алкоголем и недавно перенесенной болезнью организме.

Вечером земля снова подмерзла, с севера подул холодный ветер, как бы в напоминание о только отступившей суровой зиме.

Мужчина накинул на давно немытую голову капюшон, перенял у женщины ребенка.

Шаг за шагом приближались к ним ряды «хрущевок».

Спасая ребенка, бродяги чувствовали себя сопричастными к чему-то великому, значительному. Они, может, и перестали уже со временем отождествлять себя частичкой общества, но вера в добро все-таки жила в них. Видимо, не стали они еще асоциальными, как их безжалостно окрестило ближайшее окружение.

Случай и капелька человечности, проявленная парочкой, спасла Ляле жизнь.

До ближайшей пятиэтажки оставалось всего десяток метров, как из крайнего подъезда вдруг выскочил шустрый молодой жилец в тапочках на босу ногу с ведром и направился к мусорному баку. Через минуту он снова скрылся за дверью.

Прижав завернутого в целлофан ребенка к себе, мужчина присел, схоронившись за тонким молодым деревцем, а женщина заслонила его собой, чтобы их не разглядели, не распознали.

– А если не найдут? – Озабоченно забормотала женщина посиневшими от холода губами.

– А если, а если! – Сердито передразнил ее спутник и, не раздумывая побежал к тому подъезду, из которого только что выходил жилец.

У входа в него женщина вцепилась в ребенка, надеясь стянуть из него пакет.

– Да какая разница! – В отчаянии гаркнул спутник и побежал по лестнице наверх.

– Все! Бежим отсюда, – предложил Лялин спаситель, взяв свою подругу за руку.

И вскоре они скрылись между домами.

Тем временем пожилые супруги Терещенко, проживающие на втором этаже, ужинали, подливая себе горяченького чайку.

Старику выглядел на семьдесят с небольшим. Он был приземист и коренаст, и одет в темно-синий спортивный костюм.

Жена носила домашние брюки, цветастую блузу и длинный стеганый жилет.

– Что-то там внизу то ли пикает, то ли мяукает, – недовольно заметил старик, прислушиваясь.

– Та то дети.

– А чего так поздно?

– Меня спрашиваешь? Откуда ж мне знать?

– Дети Сидоренка на выходные у бабы в селе. Он же сам говорил, что в субботу поедут. Сегодня как раз суббота.

– Так значит, кота кто принес. Или подбросили в подъезд.

– Может, кто забежал погреться… Нам-то что?

– А может это у меня в голове, а?

– Во, во. То шумит у тебя, то стучит в ней. А сейчас уже котята замяукали.

– Тебе все шуточки. Ох, старость – не радость, – вздохнул старик и направился к входной двери.

– Ты куда? – Удивилась жена.

– Пойду посмотрю, кто там пищит, а то и вправду можно подумать, что у меня с головой не в порядке.

– Вот чудак. Оно тебе надо?

Через несколько минут испуганный Терещенко вбежал в квартиру.

– Иди сюда бегом! – Позвал он жену, – беги бегом говорю!

Она появилась в дверях с буханкой хлеба и ножом.

– Ну?!

– Дите! Там дите живое на лестнице. Одно. Принести к нам, что ли?

– Еще не хватало! В милицию звони! Подкинули, значит, цыгане!