История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг.Том I

Но какими бы техническими и чисто военными причинами ни пытался объяснить Тревиньо потерю столицы штата, было ясно, что Вилья опять превратился из обычного партизана в крупный общенациональный политический фактор.

Почти синхронно с Вильей восстала из пепла Освободительная армия Юга. За время полуторагодового периода фактического правления сапатистов в Морелосе население штата коренным образом изменило свой повседневный уклад жизни. Люди получили землю и полную автономию на местном уровне. И теперь, в мае 1916 года, у них все это отняли войска Пабло Гонсалеса. Несмотря на название своего движения, конституционалисты не собирались восстанавливать конституцию в Морелосе. Штатом управлял военный губернатор. Все самоуправление было фактически ликвидировано. У деревень снова отобрали землю и предложили им подать свои заявки на выделение дополнительных участков в аграрную комиссию штата.

Морелос подвергся невиданному грабежу.[533]

На черном рынке в Мехико офицеры Гонсалеса продавали не только захваченное у противника военное имущество, но и «конфискованную» частную собственность. Одна англичанка увидела, как офицеры продают ванны из отеля в Куэрнаваке, которым она владела. Вернуть добычу они отказались, так как, по их словам, хозяйка сама бросила свой отель.

Такое поведение «революционных» войск обеспечило партизанские отряды Сапаты массой добровольцев. Хотя несколько командиров сапатистов все же перешли на сторону Гонсалеса, большинство повстанческих лидеров были решительно настроены на продолжение борьбы. 29 мая 1916 года ставка Сапаты обратилась с манифестом к народу. В нем каррансистов называли пособниками американцев, которые с согласия новой власти оккупировали часть Чиуауа. Как и Вилья, Сапата сделал упор на патриотизм, хотя, в отличие от союзника, он никогда не забывал о социальных целях своего движения.

В июле 1916 года сапатисты опять начали рейды против каррансистских гарнизонов в штате. Гонсалес был вынужден признать, что партизаны пользуются полной поддержкой местного населения. «Во имя порядка и прогресса» главком оккупационных войск пригрозил крестьянам суровым и коллективным наказанием, не подлежащим обжалованию. В ответ уже более крупные отряды сапатистов (до тысячи человек) напали на столичный округ. Каждые две недели в июле сапатисты атаковали Тлалтисапан, где раньше располагалась их ставка. К началу осени 1916 года партизанская армия насчитывала больше тысячи человек в боевых порядках, а еще две-три тысячи каждодневно были готовы заменить уставших, больных и раненых.

Гонсалес отреагировал на возрождение повстанческого движения в стиле Хувенсио Роблеса. Чтобы крестьяне Морелоса не омрачали 16 сентября празднование Дня независимости, он приказал сконцентрировать сельское население в городах с целью его последующей депортации из штата.[534]

Сапата ответил указом о восстановлении муниципальной автономии в Морелосе. Причем, в отличие от широковещательных заявлений Каррансы по этому же поводу, план Сапаты был очень хорошо продуман и содержал финансовые гарантии самостоятельности местных властей. В частности, они получали все доходы от ломбардов, закусочных, а также имели право облагать налогами всех торговцев товарами первой необходимости. Вдобавок Сапата объявил, что в период временной оккупации штата каррансистами муниципалитеты имеют право собирать и те налоги, которые в мирное время принадлежали властям штата. Таким образом, полуграмотный крестьянин Сапата, не в пример интеллигенту Каррансе или «якобинцу» Обрегону, с самого начала пытался придать экономической и политической структуре Морелоса упорядоченный характер, не основанный на разного рода единовременных реквизициях. Время издания и содержание манифестов Сапаты показывают, что он очень тонко чувствовал настроения своих земляков.

Об этом же свидетельствует и новая тактика борьбы партизан. Они старались не вести бои в деревнях или даже вблизи них, чтобы избежать страданий мирного населения и не дать Гонсалесу повода для репрессий. Как и Вилья, Сапата решил проводить такие операции, которые возбуждали бы внимание общественного мнения и показывали бы всю эфемерность контроля Каррансы над страной.