История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг.Том I

Сапата не согласился с таким «компромиссом» и 25 ноября 1911 года открыто объявил Мадеро предателем революции. В принятом в этот день «плане Айяла» Сапата сформулировал радиальную аграрную программу, предусматривавшую полный раздел между крестьянами асиенд врагов революции и конфискацию трети площади тех асиенд, владельцы которых контрреволюционерами не считались. Верховным вождем революции Сапата признал Паскуаля Ороско.[177] «План Айялы» немедленно поддержали либералы Флореса Магона, и Сапата несколько раз предлагал им образовать на территории Морелоса революционное временное правительство.

Однако, несмотря на близость Морелоса к Мехико, Сапата никогда не представлял прямой угрозы правительству Мадеро. У крестьянского вождя не было собственных политических амбиций, Он просто хотел, чтобы ему дали возможность осуществить в Морелосе аграрную программу.

Четкой организации у сапатистов не имелось. Партизанские отряды действовали автономно, и только по мере необходимости собиралась хунта основных командиров, в которой Сапата был первым среди равных. Мадеро же еще больше ужесточал свою позицию. В декабре 1911 года он уже не предлагал Сапате амнистию, а лишь обещал предоставить ему возможность уехать из Мексики. Губернатором Морелоса был назначен один из братьев Фигероа, бунтарей вроде нашего батьки Махно, поднявших восстание в соседнем штате Герреро. Однако тысяча солдат правительственных войск и примерно 5 тысяч «руралес» из Герреро ничего не могли поделать с партизанами. Именно последние контролировали большую часть территории штата, за исключением крупных городов. В январе 1912 года в Морелосе было объявлено осадное положение.

К середине января 1912 года под влиянием партизанской войны в Морелосе стали возникать волнения в соседних штатах. Фигероа был вынужден подать в отставку с поста губернатора Морелоса, чтобы сосредоточиться на наведении порядка в своем родном Герреро. А 26 января партизаны начали скоординированное наступление по всему Морелосу Под ударом оказалась столица штата Куэрнавака, за которую четыре дня шли ожесточенные бои. Правительственные войска спасало только отсутствие у повстанцев боеприпасов и артиллерии. Запасы оружия сапатистов пополнялись лишь благодаря мексиканскому черному рынку и захваченным в битвах трофеям.

Так как ситуация в Морелосе явно выходила из-под контроля, Мадеро назначил новым командующим войсками в штате славившегося жестокостью генерала Хувенсио Роблеса. Тот приобрел свою репутацию во время безжалостного истребления индейцев яки на севере страны. В 1909 году он возглавлял федеральные войска, подавлявшие в Морелосе беспорядки во время фальсифицированных выборов на пост губернатора. Сапатистов Роблес называл «фалангой гангстеров». Для начала он арестовал в качестве заложников тещу и сестру Сапаты.

Тактику свою Роблес скопировал с той, что продемонстрировали испанцы в недавней войне за независимость на Кубе. Генерал сжигал дотла деревни, которые подозревал в сочувствии партизанам, а их жителей переселял в казармы или импровизированные концентрационные лагеря на окраинах крупных городов. Тем самым он надеялся лишить партизан народной поддержки, однако достиг прямо противоположных результатов. Теперь у крестьян не было иного выбора, чем присоединиться к партизанам, ведь их лишали не только земли, но даже жилья.

В январе 1912 года три тысячи сапатистов едва не захватили столицу Морелоса Куэрнаваку[178] Политикой федеральных властей начали возмущаться и плантаторы, которых Роблес оставил без дешевой рабочей силы. Зато столичные газеты именовали Роблеса «героем».

В марте, когда вспыхнул мятеж Ороско в Чиуауа, часть правительственных войск была переброшена из Морелоса на север Мексики, и партизаны Сапаты немедленно перешли в новое наступление. Войска Роблеса снова оказались запертыми в крупных городах. Даже Мадеро стал понимать, что в Морелосе ему противостоит отнюдь не шайка бандитов. В своем первом послании Конгрессу 1 апреля 1912 года президент обещал начать изучение аграрного вопроса в штате, как только Морелос окажется под полным контролем правительства. Однако он продолжал смотреть свысока на отсталых с его точки зрения сапатистов, чей «аграрный социализм» якобы не мог принять иных форм, чем акты вандализма.