История Мексиканской революции. Том 1. Истоки и победа 1810-1917 гг.

Пропаганда конституционалистов с большим успехом преподносила режим Уэрты как клерикальный. После поражения консерваторов в гражданских войнах XIX века это было довольно серьезным обвинением в глазах политически активных мексиканцев. Однако на самом деле Уэрта относился к церкви терпимо (как, например, и к тем же рабочим) до тех пор, пока она не критиковала его правительство. Сама церковь, в свою очередь, со временем все более явно симпатизировала генералу просто потому, что Карранса занимал жесткую антиклерикальную позицию, столь традиционную для классического мексиканского либерализма.

Уэрта стремился использовать авторитет церкви (сохранявшийся на высоком уровне в сельской местности) в своих политических целях. 6 января 1914 года с согласия режима во всех храмах страны были проведены специальные службы в поддержку правительства.⁹⁸ В то же время он без всяких колебаний закрыл католическую газету «Ла Унион Популар», критически настроенную по отношению к властям. Лидеры Католической партии Мексики (прежде всего кандидат в президенты Гамбоа) были возмущены подтасовками в ходе голосования 26 октября 1913 года. Протестовали католики и против роспуска Конгресса, в котором Католическая партия была довольно сильно представлена. В ответ на критику Уэрта просто арестовал лидера Католической партии Сомеллеру.

Таким образом, Уэрта проводил политику классического бонапартизма. Он был готов опереться на любые политические и социальные силы, если это укрепляло его власть. В отличие от Мадеро или Каррансы, генерала не имел жестких идеологических предрассудков, которые мешали бы ему проводить те или иные социальные меры. Конечно, Уэрту не назовешь образцовым революционером. Однако по целому ряду жгучих проблем мексиканской действительности его позиции были гораздо ближе чаяниям простых граждан, чем взгляды того же Каррансы.

Конституционалистская пропаганда добилась больших успехов и в стране, и за ее пределами, рисуя Уэрту человеком, склонным ко всем мыслимым порокам. Его величали не иначе как алкоголиком и наркоманом. Наркоманом Уэрта не являлся, а вот выпивать действительно любил. Как мы уже говорили, он пристрастился к спиртным напиткам во время кампании по усмирению восстания на Юкатане в 80-е. С годами алкоголя ему требовалось все больше и больше, и на момент своего президентства Уэрта за обедом выпивал бутылку хорошего коньяку. Жена временного поверенного США передавала в виде светской сплетни слова Уэрты: единственными иностранцами, достойными уважения мексиканского народа, являются Хеннеси и Мартель.

Однако никто и никогда не видел генерала пьяным. Сколько бы он ни выпивал, это не мешало ему вникать во все государственные дела. В этом смысле он чем-то походил на Черчилля, который тоже не мог провести свой рабочий день без коньяка или виски. Но британского премьер-министра запойным алкоголиком не величали.

В отличие, например, от Мондрагона, Уэрту было трудно заподозрить в коррупции. Позднее, находясь в эмиграции в Испании, бывший президент жил довольно скромно. Для сравнения отметим, что коррупция в годы мексиканской революции имела широкое распространение во всех лагерях. В Соноре все знали о махинациях с конфискованным имуществом брата генерала Обрегона Хосе. Брат Вильи Иполито, позднее бежавший в США, вывез с собой баснословную по тем временам сумму - 500 тысяч долларов. Томас Урбина практиковал заключение под стражу и последующее освобождение за определенный выкуп (такая же практика была распространена и в Соноре, просто о ней помалкивали). Вилья знал, что многие его командиры фактически стали собственниками конфискованного у врагов революции имущества. Однако он предпочитал во время войны не вмешиваться в сомнительный бизнес своих соратников, видя в нем дополнительное средство, которое обеспечивало их лояльность.

Уэрта, придя к власти, отказался от официальной резиденции и продолжал жить в своем личном, отнюдь не роскошном доме. Ко всякого рода официальным церемониям (особенно к таким, которые требовали облачения в неудобный фрак) он относился как к обузе и по возможности старался их избегать. Свободное время Уэрта проводил с семьей (у него было 11 детей) в загородном доме под Мехико. Иногда там же собирались и заседания правительства. Если на официальных приемах согласно мировой моде того времени подавались изысканные французские блюда, то дома генерал предпочитал обычную мексиканскую еду (например «энчиладас»).⁹⁹

Каких-либо обвинений в супружеской неверности против Уэрты также никто никогда не выдвигал.

Можно сделать вывод, что Уэрта представлял собой хрестоматийный тип политика, испытывающего упоение от самой власти, а не от ее внешних атрибутов. Неизмеримо важнее, чем деньги или недвижимость, для него была возможность добиться претворения в жизнь собственных замыслов. На беду, он встретил на своем пути такого же аскета - Каррансу. Неудивительно, что этим людям не удалось достичь компромисса.