История Мексиканской революции. Том 3. Время радикальных реформ 1928-1940 гг.

Когда Кальес стал президентом, его отношения с коммунистами резко ухудшились, так как он с помощью полиции и армии подавлял независимые профсоюзы и любую конкуренцию КРОМ в рабочем движении. Именно КРОМ спровоцировал в 1926 году кризис в отношениях между Мексикой и СССР, который привел к отзыву первого советского полпреда Пестковского, обвиненного кромистами в поддержке коммунистического движения в Мексике. Тем не менее компартия поддержала правительство в борьбе против церкви, и вооруженные отряды во главе с коммунистами принимали участие в боевых действиях против «кристерос». Уже в то время (1926-1927 годы) Кальес попытался разоружить отряды местных крестьянских лиг, но восстание «кристерос» помешало ему это сделать.

В 1927 году, когда Кальес повернул в сторону тесных отношений с США и фактически отказался от аграрной реформы, отношения между коммунистами и президентом обострились до предела. Компартия именовала Кальеса не иначе, как «лакей» или «наймит» американского империализма⁹¹. Власти в ответ, по сути, блокировали работу возглавляемой коммунистами Антиимпериалистической лиги, пытавшейся объединить народы Латинской Америки в борьбе против империализма США.

На выборах 1928 года коммунисты поддержали Обрегона как представителя национально-ориентированной буржуазии (в отличие от ориентированного на США Кальеса) и как единого кандидата революционных сил перед лицом реакции⁹². Соответственно, коммунисты осудили и убийство Обрегона, возложив ответственность за него на клерикально-помещичьи круги, за которыми стоял американский империализм⁹³

. Тем более что у Риверы и Сикейроса были с Обрегоном дружеские отношения, а это в условиях мексиканской политической традиции играло отнюдь не последнюю роль.

Политика коммунистов по установлению союза с прогрессивной национальной буржуазией до конца 1928 года вполне отвечала и генеральной линии Коммунистического интернационала (КИ). По терминологии Коминтерна Мексика относилась к категории «колониальные, полуколониальные и зависимые страны», что было абсолютно верно, если учесть практически тотальное господство иностранного (прежде всего американского) капитала⁹⁴ в экономике страны. Соответственно, с точки зрения Коминтерна такие страны находились на этапе буржуазно-демократической революции под руководством антиимпериалистически настроенной национальной буржуазии⁹⁵

. Задачей коммунистов было в этом случае помогать такой буржуазии в борьбе против внешнего империализма. Сотрудничество с Обрегоном как вождем национальной буржуазии Мексики прекрасно вписывалось в эту стратегию.

Что касается политики коммунистов по отношению к другим отрядам рабочего движения, то Коминтерн ориентировал свои партии на единый фронт с социал-демократически настроенными рабочими. Именно поэтому коммунисты пытались все время договориться с КРОМ, несмотря на явную враждебность руководства последнего.

Однако с конца 1927 года Коминтерн переходит в своей стратегии и тактике абсолютно на новые позиции, что с некоторым опозданием сказалось и на мексиканских коммунистах. Сейчас принято именовать эту смену вех Коминтерна «левацким загибом», которым руководил Сталин и который чуть ли не привел к торжеству нацизма в Германии. Дело обстояло, как представляется, совсем не так.

В конце 1927 года партия Гоминьдан в Китае (то есть национальноориентированная буржуазия) обрушила на компартию чудовищные репрессии. Коммунисты оказались к ним фактически не готовы, так как по рекомендации Коминтерна входили в Гоминьдан на правах коллективного члена и никакой самостоятельной политики не вели⁹⁶

. Примерно в то же время от сотрудничества с коммунистами отказались британские (социал-демократические) профсоюзы. В Германии социал-демократы предпочли единому фронту с коммунистами участие в правительственной коалиции с буржуазными партиями, монетаристская политика которых и привела страну к кризису и обеспечила приход Гитлера к власти.

Получалось, что коммунисты во всех странах добровольно подчинялись либо национальной буржуазии, либо социал-демократическим партиям в рамках «единого фронта», но не приобретали взамен никакого влияния, а наоборот, подвергались гонениям со стороны своих «союзников».

Под влиянием абсолютно негативного опыта стратегии «единого фронта» VI Конгресс Коминтерна принял в августе 1928 года новую программу КИ и полностью изменил стратегию мирового коммунистического движения. Новая линия Коминтерна получила название «класс против класса». По сути, теперь коммунисты должны были сплачивать массы рабочих, крестьян и прогрессивной буржуазии только под своим руководством на основе программы компартии. Тактика «единого фронта» ценой отказа от собственных принципов и организационной независимости отменялась. Социал-демократически настроенных рабочих следовало убеждать переходить в ряды коммунистов, что предполагало борьбу против руководства социал-демократических партий.