История Мираксздания

– Прежде чем решить, что я сбрендил, посмотри на это немного с другой стороны. Если следы буду путать я, цепочка останется мне известна – просто она станет очень сложной и запутанной. Но я в любой момент смогу пустить ее в ход…

– Если от тебя не избавятся раньше, – цинично сказал я.

Тут Гринго наконец заколебался. Похоже, он все-таки не был готов к такому развитию событий, или просто о нем не думал.

– Неужели нет какого-то другого способа заработать на этих данных? Легального способа?

– Какого? Устроить аукцион папки с документами? – усмехнулся Гринго.

– Нет. Это, конечно, утопия. Собрать силовиков США и РФ, бандитов, обманутых дольщиков и прочих пострадавших от «Миракса» в одном аукционе… Но к слову об аукционе. А что если выпустить NFT-токен книги? Я, возможно, и не разбираюсь в каких-то технических нюансах до конца, но знаю, что рынок невзаимозаменяемых токенов – так называемых NFT – сейчас демонстрирует невероятный рост. Например, торговая платформа «Nifty Gateway» объявила о беспрецедентной продаже картины «Crossroad» художника Бипла, как произведения цифрового искусства, на котором был изображен нервирующий мир своими твитами персонаж, за ошеломляющие 6,6 миллионов долларов. Слышал о таком?

– Слышал… – ухмыльнулся Гринго. – Правда, сначала решил, что тут не хватает, в этой сумме, еще одной шестерки, чтобы я поверил! Хотя, учитывая, что там изображен Дональд Трамп… чьим помощником и поверенным лицом в Москве был Феликс Сатер. До сих пор не верю, как такая картина могла уйти за без малого семь мультов грина! Одного не пойму: какой нам с этого прок? По сути, NFT – это модный сейчас хайп, не более. И покупка картины – апогей этого хайпа. Ну, то есть я просто не хочу врать и лукавить. Я искренне считаю, что ажиотаж вокруг этой темы искусственно формирует сообщество держателей крипты. И вот, чтобы поддерживать и пампить ее стоимость, они придумали новый рекламный ход. Праздник должен длиться вечно… пока не наступит криптозима, – рассмеялся Гринго.

– Такая позиция имеет место, но, как блокчейн-евангелист, я верю в технологии, а не в хайп криптовалют. Я не рассказывал тебе, что имею два патента в США по блокчейн-разработкам – «контроль качества продукции» и «верификация политиков»?

– Нет, не рассказывал, – покачал головой Гринго. – Я, конечно, понимал, что мы многого друг о друге не знаем, но не подозревал даже, что ты в такой продвинутой теме завяжешься!

– Еще года четыре назад я бы сам не подумал, что когда-нибудь буду рассуждать о токенах и блокчейнах, – усмехнулся я. – Ладно. О тех патентах я как-нибудь при случае расскажу подробней, сейчас речь все-таки не о них конкретно, а о том, что́ мы можем из NFT-технологии извлечь. По сути, NFT, насколько я ее понимаю, заключается в регистрации «права собственности» на цифровой объект в блокчейне. Токен не взаимозаменяемый, потому что он представляет уникальный объект и сам по себе уникален. Они зародились в индустрии компьютерных игр, где персонажей, артефакты и прочие фичи, вроде оружия и брони, могут использовать только те, кто их купил.

Гринго улыбнулся – судя по всему, онлайн-баталии были ему знакомы не понаслышке.

– Здесь же можно создать виртуальную гоночную трассу и зарабатывать на взносах игроков, которые хотят ее использовать, – продолжал я. – Поэтому неудивительно, что на игровые объекты приходится значительная доля рынка NFT. Но вот что насчет не-игрового контента? По логике вещей, если кто-то покупает NFT на цифровое изображение, то это вовсе не означает, что остальные больше не смогут просматривать его и делиться им друг с другом. Отнюдь, все остается в интернете как было, но фанат – владелец NFT просто получает новый формат для понта, способ похвастаться и заодно финансово поддержать любимого художника, спортсмена и любого человека, который делает что-то достойное восхищения.

– Ну, понятно, – со знанием дела проворчал Гринго. – Цифровой коммунизм с нарциссическим флером.