История мировых религий

В китайской культуре не было пантеона богов. Поэтому ее религии основывались на обожествлении мыслителей. За неимением достаточного количества богов был обожествлен сам Конфуций с обычными в таких случаях жертвоприношениями. Конфуцианство стало превращаться в религию, как и даосизм, вскоре после смерти Конфуция. В основе конфуцианства лежит обожествление Конфуция, но религиозных атрибутов в конфуцианстве меньше, чем в других религиях. Отсутствует жречество, почти сведены на нет мистические элементы, и следование религии сводится к строгому выполнению предписанных обрядов. Основное содержание культа в конфуцианстве – почитание предков, которое пришло из китайских традиций. Каждая семья, род имеет свой храм, где размещены символизирующие предков таблички «чжу». Перед ними выставляются жертвоприношения и совершаются обряды. Конфуцианство можно назвать светской религией, хотя это звучит парадоксально.

Разница между конфуцианством и даосизмом не только в различии учений Конфуция и Лао-цзы, но и в том, что конфуцианство отказалось включить в себя древнекитайскую мифологию. От религии в нем остается только почитание Неба в качестве высшей духовной силы и жертвоприношения предкам в качестве выражения почтения к ним. В числе добродетелей видим известную по даосизму сыновнюю почтительность, уважение к старшим, гуманность, знание музыки и этикета.

Конфуцианство заняло господствующее положение в Китае при императоре У-ди (140—87 гг. до н. э.), когда оно соединилось с учением об инь-ян и пяти первоэлементах. «В Ханьский же период начались и жертвоприношения при гробнице Конфуция. Около 37 г. н. э. культ его стал государственным. В 59 г. Хань Минди повелел совершать жертвоприношения в честь Конфуция в казенных школах» (Антология исследований культуры. СПб., 1997. С. 288). По всей Поднебесной сооружались храмы, посвященные Конфуцию. Конфуцианство, по существу, стало государственной религией.

Конфуцианство в течение долгого времени выполняло в Китае важную социальную роль, объединяя народ вокруг правителя, который трактовался (как в идеальном государстве Конфуция) в качестве отца нации, являющегося доминирующей силой и заботящегося о благе подданных, которому те должны повиноваться. Конфуцианство, таким образом, служило оправданием авторитарной власти императора, выполняя интегрирующую, регулятивную и контролирующую функции.

В число книг, считавшихся в Китае обязательными для обучения, входили также «Книга перемен» («Ицзин»), «Книга истории» («Шуцзин»), «Записки о ритуале» («Лицзи») и «Весны и осени» («Шуньцю») – хроника царства Лу. Вместе они составили 5 книг конфуцианского канона.

Рассмотрение конфуцианства показывает, что отличить религию от нерелигии непросто. Ведутся споры о том, является ли конфуцианство религией или этико-политическим учением. В древнекитайском языке вообще отсутствует слово «религия», а современное понятие «религия» попало в китайский язык из японского, в котором оно было искусственно создано в конце XIX в. для перевода с европейских языков. Это, кстати сказать, отражает малую степень религиозности китайской и японской культур.

И совсем точно не является религией моизм, о котором речь пойдет ниже. Но все же вкратце скажем о нем, потому что идеи моизма перекликаются с христианскими, а появились они за несколько веков до Христа. Если конфуцианство с его этикой справедливости можно сравнить с Ветхим Заветом, то моизм можно сопоставить с Новым Заветом.

Моизм

Однажды ученик спросил Конфуция: «Можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом?» Конфуций ответил: «Это слово – взаимность». Мыслитель-практик понимал важность общения людей на основе согласия и взаимной помощи, но не был утопистом. На вопрос: «Правильно ли отвечать добром назло?» Учитель ответил: «Как можно отвечать добром? На зло отвечают справедливостью, на добро отвечают добром» (Лунь юй. XIV, 34). Но, как в любой культуре, в китайской существовали утописты-идеалисты (в смысле стремления к идеалам), и величайшему из них Мо-цзы (ок. 479—ок. 400 гг. до н. э.) было мало просто взаимности. Ссылаясь опять-таки на волю Неба, он изрек: «Повиновение велению Неба – это взаимная любовь и взаимная выгода» (Древнекитайская философия… Т. 1. С. 195). Об опасности стремления к выгоде только для себя предупреждал Конфуций: «Когда исходят лишь из выгоды, то множат злобу» (Лунь юй. IV, 12). Но в понимании значения любви Конфуций остановился на пол-пути. «Знающему далеко до любящего, любящему далеко до радостного» (там же. VI, 20). Мо-цзы совершил же настоящую революцию в отношении к этому понятию.