История мировых религий

Русский религиозный философ С. Булгаков называет мистикой «внутренний (мистический) опыт, который дает нам соприкосновение с духовным, Божественным миром, а также и внутреннее (а не внешнее только) постижение нашего природного мира. Возможность мистики предполагает для себя наличие у человека особой способности непосредственного сверхразумного и сверхчувственного интуитивного постижения, которое мы и называем мистическим, причем его надо отличать просто от настроения, которое ограничивается заведомо субъективной областью, психологизмом. Напротив, мистический опыт имеет объективный характер, он предполагает выхождение из себя, духовное касание или встречу» (Булгаков С.

Православие. М., 1991. С. 308). Мистика основывается на том, что «человек имеет кроме телесных чувств, еще око духовное, которым он видит, постигает, ведает. Этот орган есть вера, которая, по апостолу, есть «вещей обличение невидимых» (Евр. 2, 1)» (там же. С. 35).

Церковная мистика развивалась в соответствии и в сочетании с основными направлениями развития самого христианства. В учении отца христианской мистики Климента Александрийского «мы можем находить начатки и того разветвления древнегреческой мистики, которое позднее стало известно под именем исихии. Его учение о молитве, как внутренней, безмолвной и непрестанной беседе с Богом, этой предтече «умной молитвы» последующих мистиков, его взгляд на значение этой молитвы, как на жертвоприношение и прямой путь к единению с Богом, всемогущее магическое действие этой молитвы, резкий индивидуализм гностического идеала, наконец, αναπαυσιζ —

полный покой духа как конечный пункт христианской жизни, осуществляемый, правда, только по ту сторону этой жизни, там, в горней церкви, где предстанут философы Бога, истинные израильтяне и где мы познаем Бога, как Сын познает (но, – замечает Климент против еретиков и стоиков, – не более, ибо никакой ученик не бывает более своего учителя) – все это такие черты, которые в учении исихастов нашли себе только более подробное раскрытие» (Мистическое богословие… С. 348). Мистическое созерцание Бога рассматривалось церковью как одна из ступеней познания истины вместе с изучением природы и Писания.

Большое значение для развития христианской мистики имели труды Псевдо Дионисия Ареопагита, который особенно подчеркивал значение для общения с Богом полного безмолвия ума. Исихазм был важным этапом в развитии мистики христианства. «Безмолвие (ησυχια) умерщвляет внешние чувства и воскрешает внутреннее движение. Нигде Бог не являл ощутительно действенности своей, как в стране безмолвия», – писал Исаак Сирин (там же. С. 384). Совершенное безмолвие ума – высшая точка, психологический предел, достигаемый человеком.

Приемы искусственной методы созерцания, которые позднее стали применять на практике исихасты, изложены впервые Симеоном Новым Богословом. «Тот, кто хочет достигнуть высшей ступени молитвенного созерцания, должен прежде всего соблюдать три вещи: беспопечение обо всем, чистую совесть и совершенное беспристрастие, чтобы помысел не клонился ни к какой мирской вещи, затем он должен сесть в безмолвном и уединенном месте, затворить двери, отвлечь ум от всякой временной и суетной вещи, склонить к груди свою голову и, таким образом, стоять вниманием внутри себя (не в голове, а в сердце), соединяя там ум и чувственные очи, приудерживая дыхание и стараясь всячески обрести место, где сердце, чтобы обретши, всецело удерживать в нем ум свой и вот, когда ум, подвизаясь в этом упражнении улучит место сердца, тогда, – о чудо! – обретает там, внутри такие вещи, каких никогда не видывал и не знавал, – увидит воздух оный, который находится там, внутри сердца, и себя самого всего светлым и исполненным разумности и рассуждения… Прочее же, что обыкновенно последует за сим деланием, с Божией помощью сам из опыта узнаешь, посредством внимания ума и держа в сердце Иисуса, т. е. молитву Его, – Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» (там же. С. 379–380).

Возвращение в первоначальное единство с Богом получило название «обожения». Посредством обожения восстанавливаются все виды бытия. «Чрез бесстрастие человек уничтожает разделение на полы, как не относящееся к идее человеческого существа. Праведной жизнью он должен всю землю превратить в рай, иначе – всегда иметь в самом себе рай и не зависеть от различия мест; силою знания он должен проникнуть в небесные сферы чувственного бытия, уничтожить пространственные расстояния, словом объединить в себе все чувственное бытие; силою равноангельского гнозиса он выступает за пределы чувственного бытия в область мира умопредставляемого; наконец, объединив в себе всю тварную природу, человек предает себя и объединенную природу Богу, чтобы Бог дал ему Себя Самого и он сделался всем, что есть Бог, кроме тожества по существу. В этом обожении последняя цель человека» (там же. С. 390).