История молодого человека (Шатобриан и Бенжамен Констан)

Бывают такие тяжелые морщины десятилетий, такие эпохи безвременья, когда молодежь, вступающая в жизнь, выходит на дорогу пятками вперед, каждый шаг тащит ее к тяжелым призракам прошлого, к отравленным колодцам неприятельского нашествия, и свежесть ее чувств бывает отравлена дыханием, питьем и пищей. Такими отравленными годами для молодежи были последующие десятилетия. Общество калечило людей, зловеще звучали слова книги Констана: "Самое страстное чувство не может бороться против установленного порядка вещей. Общество слишком сильно. Это придает слишком много горечи любви, не признанной и не одобренной обществом. Горе поэтому женщине, ищущей себе опоры в чувстве, которое все в совокупности желают отравить и против которого общество, если оно не обязано признавать его законным, вооружается всем, что есть наиболее дурного в сердце человека, чтобы уничтожить все, что есть в нем хорошего".

В черной одежде, в черных чулках и в черных туфлях этот молодой человек появился в европейских домах. В нем мы узнаем старого знакомого: это тот же Ренэ, снявший голубой сюртук с черным бархатным воротом и белые атласные чулки. Внимание к этому юноше было привлечено повсюду, его меланхолические повадки, его грусть, его поза неприкаянного человека обратили на себя внимание многих. Вяземский с Пушкиным затеяли переводить "Адольфа". Вяземский осуществил этот перевод, а Пушкин еще задолго до "Евгения Онегина", работая над "Кавказским пленником", писал: "Характер пленника неудачен: это доказывает, что я не гожусь в герои романтического стихотворения. Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни и ее наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи XIX века".

Байрон написал в одном из своих писем об "Адольфе": "Книга заключает в себе мрачные истины, но по моему мнению, это слишком печальное произведение, чтобы рассчитывать на популярность. Я впервые прочитал его в Швейцарии по требованию мадам де Сталь. - Она сама говорит в одном месте об этой книге: "Я не думаю, чтобы все люди были похожи на Адольфа: на него похожи только тщеславные".

Как ни просто это выражение, чувствуешь в нем самозащиту женщины, потому что "Адольф" затронул лично дочь Неккера, обнажив ее глубочайшую сердечную рану.