История Наташи Кампуш

Однажды я прямо спросила его, думает ли он когда-нибудь жениться, ведь он был очень красивым мужчиной, а он ответил, что когда заработает достаточно денег, то отправится в какую-нибудь приличную заграничную страну и там найдет для себя подходящую женщину. Это было его безоговорочной целью — заработать кучу денег и затем уехать за границу. Но он никогда не говорил, куда бы он хотел поехать.

Я помню, у него были просто золотые руки, он мог сделать и починить все что угодно. Техника была для него всем. Он рассказывал мне, что все в его доме автоматизировано — жалюзи, ворота гаража и всякое такое. Но наверное, из-за всех этих штуковин он утратил контакт с реальным миром. Я никогда не видела его с друзьями — ни с мужчинами, ни с женщинами — и ни разу не слышала, чтобы его видели в обществе женщины. Говорили, что он гомосексуалист, но, я думаю, все это сплетни. Он был обаятельным мужчиной, таким милым.

Ближайшие соседи даже наградили его дом прозвищем. Когда со временем Приклопиль стал жить там один, он усеял стены охранными приспособлениями, в том числе и высокотехнологичной системой видеонаблюдения, необходимость которой он объяснил соседям «защитой от взломщиков». Приклопиль просил их никогда не заходить без предупреждения, потому что он «встроил в свой дом несколько сюрпризов, и не хотел бы, чтобы поджарился кто-нибудь невинный». В результате, по словам шестидесятишестилетних пенсионеров Йозефа и Леопольдины Янчеков, живших по соседству, в округе дом был известен как «Форт-Нокс[12]

на Хейнештрассе». Йозеф Янчек рассказал:

Я знаю, что теперь это звучит ужасно, но мы были в хороших отношениях с Вольфгангом. Откуда же мы знали, что происходят такие жуткие вещи? Иногда мы стояли с ним у изгороди часами, разговаривая о Боге и мире. Но порой Приклопиль вел себя странно, особенно когда приезжала в гости его мать. Он ходил по саду, вглядываясь в газон, рассматривая кусты и проверяя каждое окно, — он объяснял нам, что всего лишь «прибирает и доводит все до совершенства». Теперь, наверное, это можно объяснить тем, что он проверял, не заметно ли каких следов его тайной пленницы.

Мэр Штрасхофа, Герберт Фартхофер, вторил соседям: он не слышал ничего, что заставило бы его думать, будто в городе живет чудовище. И добавил: «Он был не из тех жителей, кто доставлял нам проблемы. Когда мы дважды посылали к нему людей заменить водомер, они ничего не заметили». Ролан Пашингер, представитель местных властей, заявил: «Согласно нашим записям, за ним никогда не замечали ничего необычного».

Ханна Арендт, еврейский философ и историк, автор фразы «банальность зла» — сказанной об эсэсовце Адольфе Эйхмане, когда его судили в Иерусалиме за беспрецедентные преступления, в числе которых было и удерживание в качестве заложников двадцати одной тысячи венгерских евреев в концентрационном лагере в Штрасхофе, находившемся всего лишь в нескольких минутах ходьбы от Хейнештрассе, — без труда могла бы отнести ее и к Вольфгангу Приклопилю.

Большинство его поступков, его проявления личности, несомненно характеризовали его как особенного, но тем не менее все в нем кричало о серости, а вовсе не о зле. Ничто не указывало на хищника, каковым он стал. Он был зауряден.

Благодаря своему поведению, укрыванию под личиной простоты, Приклопиль в конечном счете и смог воплотить то, о чем мечтают все злоумышленники: совершенное преступление.