История Нины Б.

— Она жива! — Он выплюнул жевательную резинку. — Моя любимая жива! — Он хлопнул меня по спине и обнял молодую монахиню, продолжая смеяться.

— Доктор Шустер ждет вас, — сказала монахиня.

Бруммер направился к двери. Когда он проходил мимо меня, он улыбнулся:

— Прилягте на одну из кроватей и прикорните пару часов. А потом надо будет на всякий случай сменить масло в двигателе.

— Сменить масло?

— Нам придется долго ехать по советской зоне, — деловито заметил Юлиус Бруммер. Дверь за ним и за сестрой захлопнулась.

Наконец солнечный свет залил всю палату. В саду запело множество птиц. Я подошел к окну. Дул легкий восточный ветерок. Небо было очень чистым.

Я снял куртку и расстегнул рубашку. Затем я прилег на чужую постель, положив руки за голову.

Значит, она будет жить, а мне придется уйти.

А почему, собственно, я должен уходить?

Маргит умерла. Я ее больше не люблю. Она меня обманула. Меня совершенно не затруднит общаться с женщиной, похожей на нее. Мне абсолютно все равно, это был просто шок от увиденного.

Я остаюсь. Да это просто смешно — потерять работу из-за чужой женщины. Через пару дней все станет для меня привычным. Наоборот, я должен остаться и справиться с этими обстоятельствами. Было бы гораздо хуже — уйти и при этом знать, что она где-то существует.

Вот так, господин комиссар криминальной полиции Кельман, для которого я это пишу, думал я тем самым утром в качестве оправдания того, что остаюсь. Мои мысли были слишком прозрачны? Вы мужчина и поймете, что скрывалось за ними…

10

В этот день стало жарко уже после завтрака. Я это помню совершенно точно, так как во всем, что произошло после, была виновата эта убийственная жара. Воздух над асфальтом дрожал. Когда я ехал на станцию, чтобы сменить масло, металлическая крыша машины была раскалена. Женщины были в белых блузках и шортах или в пестрых платьях. Их руки, ноги и в достаточной степени грудь были оголены. Большинство мужчин шли уже в одних рубашках. На асфальте в некоторых местах еще виднелись лужи от ночного дождя, от них шел пар.

Пока механик в гараже «Гете» менял масло в двигателе и коробке передач, я пошел на Групеллоштрассе и позвонил своей хозяйке, одинокой ожесточенной женщине с копной волос, похожих на сено, и голодными глазами.

— Послушайте, господин Хольден, с меня довольно! Вам что, не достаточно того, что вы не платите мне за жилье, и вы еще требуете, чтобы я открыла вам дверь?!

Я ничего ей не ответил, а просто пошел в свою отвратительную комнату, взял со шкафа старый чемодан и стал собирать свои немногочисленные вещи.

— Что это значит? — Она ввалилась в комнату и встала, уперев свои костлявые руки в бока. — Уж не намереваетесь ли вы просто так смыться отсюда?! Мне что, позвать полицию или как?

— Я отказываюсь от жилья, фрау Майзе. Напишите мне счет до первого числа будущего месяца. Укажите все, что я вам должен, и поскорее.

— У вас нет денег! Вы просто хотите, чтобы я ушла из комнаты, а потом смоетесь.

Я вынул из кармана десять купюр по пятьдесят марок и сунул ей под нос. Она уставилась на меня, потом спохватилась и выбежала из комнаты. Я закрыл чемодан. Он был мокрым на ощупь, как и все остальное в этой комнате.

Это было темное сырое помещение, окна которого выходили на пожарную стену со старой штукатуркой. Постельное белье было всегда сырым, как и рубашки в шкафу, а также все документы. Это была дешевая комната, я платил всего тридцать пять марок в месяц и здесь только ночевал. В кровать я всегда ложился в рубашке и в носках, так как пижамы у меня не было, а сырость была ужасная.

Хозяйка принесла счет, я заплатил, она без слов взяла деньги и также молча вышла из комнаты. Я положил ключи на стол, взял чемодан и вышел из комнаты, в которой ночевал четыре месяца своей жизни и в которой мне снились ужасные сны.

В гараже механики уже подготовили машину. Я попросил залить полный бак и бросил отвратительный чемодан на заднее сиденье. На красной коже он смотрелся особенно отвратительно.

— Можно от вас позвонить? — спросил я хозяина заправочной станции. Он указал подбородком на стеклянную кабинку рядом с бензоколонкой. Там стоял телефон. Я позвонил в офис Юлиуса Бруммера. Телефон он дал мне заранее. Пока я ждал соединения, на лбу у меня выступил пот. В стеклянной кабинке было жарко, как в бане.

— Хольден?

— Так точно, господин Бруммер, я готов.

— Хорошо. Вы знаете цветочный магазин Штадлера на Кенигсаллее?

— Нет, но я найду его, господин Бруммер.

В тени гаражной стены играли несколько детей. Они были в плавках. Маленький мальчик поливал других из шланга. Они смеялись, орали и прыгали, испытывая явное удовольствие.

— Поезжайте туда и захватите заказанные мной цветы. Цветы для моей жены. Привезите их в больницу.

— Будет сделано, господин Бруммер.

…Будет сделано, господин Бруммер. Нет, господин Бруммер. Конечно, господин Бруммер…