История о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство фей

— Сдавайся! — закричала она, громче, чем вой продолжавшейся бури.

Суббота от ярости и бессилия закричал так, что Сентябрь захотелось заткнуть уши руками. Но она сдержала себя и еще сильнее вдавила плечи мальчика в ядовитую поверхность шестеренки. И Суббота обмяк в ее руках, — нечто исторглось из его тела, и мальчик перестал кричать.

— Сдаюсь, Сентябрь.

Мускулы Сентябрь расслабились, и она повалилась на тело мальчика. Холодный дождь обжигал ноги, руки и голову. Она положила ладонь на глаза мальчика и прошептала:

— Хочу, чтобы мы все до единого немедленно оказались где-нибудь в другом месте, где тепло и безопасно, много солнца и еды. Все, включая Дола и Мерцу чтобы были здоровы и не тронуты и цельны.

Она слезла с Марида, протянула руку и помогла ему подняться. Дождь стегал их сильнее и сильнее, однако они не замечали его. Они стояли, держась за руки, и улыбались.

— Привет! — неожиданно прозвучал детский голосок.

Сентябрь резко оглянулась назад и действительно увидела ребенка. Она стояла на каменной шестеренке, высоко над ними и часто моргала, избавляясь от дождя, залеплявшего глаза. У нее была синяя кожа, но не такого ультрамаринового оттенка, как у Субботы, и длинные густые темные волосы ниспадали на плечи. На левой щеке у нее была родинка. Сентябрь заметила, что и ступня у девочка была довольно большая. Ребенок спокойно смотрел на них, но вдруг, неожиданно улыбнулся и крикнул.

— А теперь найдите меня!

Суббота, потрясенный увиденным, взглянул на Сентябрь. Но она, очевидно, не поняла, что произошло.

А потом они исчезли. Вдвоем. Быстрые, как мысль.

ГЛАВА 21

Ты видела её?

в которой жизнь наполняется светлыми пятнами, но время всё так же неумолимо.

Сияние солнца было настолько ярким и плотным, что крупные пшеничные колосья отбрасывали друг на друга чуть розоватые тени. Все поле походило на мириады тонких накалившихся проволочек. Голубое небо возможно было рассмотреть только в густой тени деревьев.

Именно там, под защитой развесистой кроны, в которой желто-оранжевым блестели круглые плоды, лежали на мягкой траве четыре разных существа. Казалось со стороны, что они спят. Одно из них, девочка в зеленом жакете, лежала на животе, поджав руки к груди, свободно раскинув босые ноги. Её длинные темные волосы лежали крупной копной вокруг одного из плечей, а лицо было повернуто в сторону, где лежал мальчик, — розовое румяное и умиротворенное. Мальчик лежал на боку, поджав колени к груди, его ультрамариновая кожа была гладкая, на ней не было ни ожогов, ни царапин, ни черно-фиолетовых синяков, — только замысловатые черные ниточки, складывавшиеся в узоры и походившие на татуировки. Тонкие густые черные волосы были аккуратно собраны вместе на макушке и смотаны в подобие ракушки. Недалеко в стороне от детей размеренно сопел внушительных размеров красный виверн. Целые, крепкие чешуйки на его теле вздымались в такт дыханию. Рядом с кончиком его длинного хвоста, слабо сияя, прикорнул оранжевый бумажный фонарик.

Девочка проснулась первой. Она села, одновременно зевая, потягиваясь и приводя в порядок прическу, — но только лишь пальцы коснулись волос, воспоминания затопили глаза и мысли. Маркиза и Одинокая Темница и Ужасный Шторм. Сентябрь посмотрела на мирно спящего Субботу. Она снова легла на траву, повернулась на бок, так чтобы мальчик не видел ее, и заплакала, — не сдержано, но и не громко. С каждой слезинкой пережитый ужас обретал четкость и пронзительность, вынуждая плакать еще и еще, принося воспоминания о море, о розовой, как фломастер рыбе, о печали Королевы Мэллоу, о тоскующем и вредном Яго.

Когда слезы наконец закончились, Сентябрь повернулась к спине мальчика и нежно, одними кончиками пальцев, коснулась ее.

— Суббота, — прошептала она, вытирая глаза. — Кажется, сработало.

Он медленно открыл глаза.

— Почему мои волосы снова длинные? — спросила девочка, разбирая руками пряди.

Суббота перекатился на другой бок и посмотрел на нее.

— Ты же пожелала, чтобы все были не тронуты, — ответил он мягко.

Сентябрь подползла к красной громадине Дола. Надежда сжимала ее сердце и сдавливала легкие. Девочка нежно погладила виверна по широкой скуле, легко пощекотала нос.

— Дол, проснись пожалуйста. Давай, не тяни.

Большой, как декоративное блюдо, бирюзовый глаз открылся и окинул девочку взглядом.

— Я что-то пропустил? — спросил Отадолэ и зевнул, широко раскрыв пасть, просто несоизмеримо большую, чем рост стоящей возле него девочки.

Завизжав от восторга, Сентябрь ухватилась обеими руками за блестящий черный нос Вивертеки.

— Мерца! Милая, ты тоже вернулась!

Бумагу можно потом заклеить.