История одного Человека

Поскольку скверность залегала во всякой параллели, это означало, что и вселенная была омрачена этим роком, а пространство – это нечто, предопределяющее то, что его наполняет. С того самого момента, как вечность упорхнула, а окружение получило материальную выразимость, уже тогда, Великий, не смотря на всю Свою великость, стал подвергаться келейному воздействию той дряни, априори содержащейся в лепестках изначального древа. Первый столп одарил своего Творца беспамятством, второй – слабомыслием и бесчувственностью, а третий закрепил результативы своих пращуров и довершил все махинации, став тем самым словно вишенкой на торте – слепостью и неусыпными сомнениями.

Насколько лоно Великого предстало кеномой, в той же мере человечество развернулось плеромой. Троекратное исхождение из Великого одновременно высекалось тремя успешными заходами, по покорению человечеством природы: будучи туманниками, люди покоряли материю; став искомцами, они прильнули к сатрапии области мыслей и чувств, религиозный дух возобладал над людом, но оставил их под гнётом неосознанности; кульминацией развития стало подаренное восприятие, как раз и осенившее остаточное дикарство долей осмысленности. Не все осваивали три дара с одинаковой скоростью. Кто-то приходил к мудрости раньше, кто-то позже и суть последней инстанции была в том, что человеку открывалось то же, некогда виденное самим Великим – мир до его, так сказать, официального рождения. Люди прознали про великое древо и это знание прокляло их, ибо заразило тем же тлением, каковое ныне претерпевал Великий – пакостью скверны.

В совокупности с клеймом скверноты на каждой из параллелей, знание о древе не могло не отразиться и на всём роде человеческом; ему была уготована та же судьба, что и маразматически обуревала Создателя. Но пока до этого никто не догадался, а очевидных признаков для опасений всё не проступало, Великий, успев отлично так прогнить в Своих сомнениях, понял, что не может уже ясно и точно регулировать мировой закон. Понял Он и то, что посаженные Им добродетели скоро также придадутся загрязнению и ни о какой справедливости, добре и честности тогда уже нельзя будет говорить. Спасительным шагом оставалось избрать из человечества Двенадцать правителей, которые смогут регулировать мировой баланс и поддерживать во всём гармонию.

Бортище избранников разделило между собой гегемонические наказы и каждый из королей державил, не ведая, от чего они в самом деле защищаются; Великий утаил от людей правду и напустил на выдачу регалий вымысел о достоинствах, избранности и прочей лестной мишуры, на которую так падки малодушные людишки. А после трёх провальных экспериментов, как могло быть иначе как не без разочарованности в роде людском? Когда образ Древнейших так и не смог трижды покинуть памятных чертогов их Видавшего, раздосадованный сновидец скрытно стал оплетать созданных тварей простаками, филистерами и неудавшимся опытом. Таков был скверный дурман, такова была его цель: обезобразить, испортить и огорчить душу всякого, будь то даже душа Первейшего.

От распавшегося единства и гармонии в Великом, та же разруха стала приживаться и в сердцах людей.

Подобное за подобным,

таков был мандат природы и воспротивиться ему не было в силах даже самое независимое существо. Опустошающий фатум, что постиг Великого перенёсся на человека и тот стал мерно утрачивать приобретённые им качества, ведь заполученные особенности – память, мышление, восприятие – были эманациями из отдельных частей тела Давшего их, а из-за опустошаемости последнего, как целого, осколки также подчинились правилу подобия и повторяли незавидную судьбу своей родины.

Сквернящее отмирание сперва решило взяться за последнее приобретение, как раз и удостоившее искомцев сана людей – восприятие. Выдалось элиминационное воздействие тем, что человек стал утрачивать то сокровенное, определяющее его сущность – саму человечность. А что испокон веков было неотъемлемым качеством человечности? Этим высшим атрибутом всегда почиталась осознанность, осмысленность, видение во всём неразрывного единства и, как на зло, подобное умение выступило первой мздой в дань главному врагу цивилизованности – пустоте.