История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей

Элфи, когда они пришли, не было дома. На четвертом этаже Элфиного дома живет одна пожилая дама, некая Шюмеги, у которой раньше было собственное большое ателье по производству предметов рукоделья на Большом Кольце. Дама эта и поныне очень богата. Настолько, что она не только свою собственную комнату, а и комнаты соседей по квартире устлала персидскими коврами. Вот эта самая Шюмеги и пригласила Элфи к себе домой вымыть, а затем и уложить ей волосы. У нее, говорит Шюмеги, больные ноги и ей трудно ходить в парикмахерскую, а про Элфи она слышала, что это очень ловкая мастерица. Одним словом, Элфи выполняла свою первую частную работу, когда к ним в гости пожаловали мать и отчим. Дедушка поплелся за Элфи на четвертый этаж, позвонил к Шюмеги и сказал, чтобы девочка, как только кончит работу, сразу шла бы домой, не заходя по пути ни к кому из соседей. Элфи получила от Шюмеги десять форинтов, что означало: клиентка осталась довольна ее работой. Элфи спрятала деньги в карман своего белого халатика — она и частную работу выполняла в халате, поскольку накануне она взяла его с собой постирать, — и помчалась домой. Вся семья сидела в комнате вокруг большого стола, на котором стояла бутылка вина, бокалы и испеченный бабушкой в воскресенье пирог с урюком. В комнате, как всегда в послеполуденные часы, было прохладно и сумеречно по сравнению с улицей, полной солнца и зноя. Но и сквозь сумрак Элфи разглядела бирюзового цвета шелковое платье мамы, сидевшей в глубине комнаты. Ближе всех к окну сидел, широко расставив ноги и полуотвернувшись от стола, дядя Шандор.

— Если бы вы меня спросили, — говорил он, — я никогда не позволил бы девочке работать в парикмахерской. Ну что это за профессия? Самая грязная из всех! Я не встречал среди парикмахеров еще ни одного порядочного человека… — и, мельком взглянув на входящую в комнату Элфи, добавил: — На мой взгляд, это не профессия, если человеку приходится существовать на чаевые. На мой взгляд, такие люди — подонки общества!

Элфи остановилась на пороге, прислонившись спиной к прохладной притолоке. Убежать она уже не могла, но и входить в комнату ей тоже не хотелось. Уж лучше издали слушать противный голос дяди Шандора.

— Ну-ну, сынок! — возразила бабушка. — Чаевые получают и официант и дворник.

— Видите ли, мама, — одним-единственным движением огромной руки дядя Шандор заставил ее умолкнуть, — я не собираюсь с вами спорить! Вы ее вырастили, воспитали, пусть будет по-вашему. Но я не позволил бы, чтобы она бегала с такой вот лохматой головой, — кивнул дядя Шандор на Элфину прическу, — а ля Джина Лоллобриджида.

Счастье Элфи, что дома она не накрасила губы!

— Ведь тебе полагается отпуск, — повернулся он к Элфи и тоном, не допускающим возражений, заявил: — Завтра скажешь на работе, что едешь с родителями отдыхать на Балатон, и сразу же приходи к нам. Ночуешь у нас, а утром во вторник мы все вместе отправимся в Боглар. Маленькая перемена обстановки тебе не помешает, а заодно и манерам малость поучишься. Другая девочка на твоем месте была бы счастлива, если бы родители взяли ее с собой на две недели отдыхать на Балатон!

И как только дядя Шандор догадался, что Элфи не рада тому, что ей придется «отдыхать» на озере Балатон? Наверное, потому, что и раньше она не хотела ездить на пляж.

Вечером бабушка больше не отпустила Элфи в школу на танцы. Куда там! Перед отъездом нужно все перестирать, все перегладить. Элфи весь вечер плакала втихомолку, ходила надутая, а бабушка пилила ее, снова называя никчемной и бестолковой. Делала вид, что и она согласна с дядей Шандором: дескать, Элфи должна быть благодарна за то, что ее берут на Балатон. Будто бабушка не знает, для чего они ее берут! Нянькой, бесплатной прислугой…

— Ничего, поможешь немножко матери! Зато и сама покупаешься, позагораешь на солнышке. Какой-никакой, а все же отдых! — утешала ее бабушка.

— Вы, бабушка, никогда не отдыхали на Балатоне — и все же живы, здоровы! — огрызалась Элфи.

Но в конце концов она умолкла, потому что знала: все ее возражения напрасны. Придется ехать. Из школы доносилась музыка, а Элфи утюжила прошлогоднюю полосатую юбку, штопала свой маленький, когда-то красный, а теперь неопределенного цвета купальник. Ладно, две недели невелик срок! На две недели прощай парикмахерская, прощайте танцы. Но не это самое обидное, а то, как дядя Шандор говорил о парикмахерах. Что, мол, они — подонки общества!