"История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв

"Действительно, в бритом мясистом, асимметричном лице… с крупным массивным подбородком и с копною рыжеватых мелкокурчавых волос над низким прямым лбом, в бычачьей шее и в раскормленной не по летам тучной фигуре с изрядным животом, круглившимся под стеганым голубым атласным одеялом… спустил жирные, голые ноги…" или "За ним показался толстый человек… Бритое, жирное, помятое бабье лицо… На мясистых коротких пальцах… эти обрюзгшие щеки в красных жилках… был отвратителен… со своей жирной бабьей грудью, толстыми короткими ногами и отвисшим животом…" 65.

"Гость… сел в кресло перед столом… Грузное тело пришельца не могло поместиться в широком кресле и потому он вынужден был сидеть боком, причем огромный живот его совсем закрывал собою верхние части ног… Остатки седовато-рыжих волос узкой бахромкой курчавились у него вокруг шеи… Гость сильно пришептывал, и внятности его речи очень мешал большой мясистый язык… [лицо] было чудовищно уродливо, отвратительно и страшно общим выражением сатанинской злобы, безграничного ко всему презрения и редким безобразием: четырехугольной формы, непропорционально большое… свежевыбритое, багровое, лоснящееся. И среди всех перечисленных добавочных придатков возвышался огромный, в виде толстого клюва, нос, и из узких, длинных прорезов сверкали гнусные, бегающие глаза…" 66.

Впрочем, так или иначе используя языковой материал из "магазина готовых сочетаний", "прекрасные" русские беллетристы, "лауреаты", удостоенные знаний офицеров не только Французской академии, основное внимание уделяли (за исключением, возможно, одного Вс. Крестовского) "уточнению" и "дополнению" корпуска "еврейских документов". Поэтому, сосредоточенно переписывая "Протоколы Сионских мудрецов", в которых модальные и сослагательные формы глаголов "нам необходимо" (№ 2-3); "мы должны" (№ 8), "мы могли бы" (№9), "нам надо" (№10) и т.д., вместе с постоянным будущим временем указывали на намерения и пожелания, компиляторы сознательно превращали планы и программы в уже осуществленные действия "завоевателей".

Так, Г. Бостунич подчеркивал: "Ввиду рассеянности жидов… организованность… спайка должна была стать междугосударственной… Что такое тайное международное правительство существует – предчувствовал… еще наш провидец Достоевский…" (81). А уже известный нам по роману Брешко-Брешковского Монтебианко вещал: "В течение двух тысячелетий, мы… накопляли ненависть, энергию, материальные блага… "У евреев, разбросанных по всему свету, есть тайное правительство"… Такая организация, как наша, при необыкновенной распыленности еврейства, немыслима без объединяющего центра, откуда исходят приказы, директивы…" (114).

Ему вторил его "однояйцевый" близнец, мистер Дикис из романа И. Родионова "Сыны дьявола": "…и если бы кто-либо вздумал высказать предположения и догадки о существовании нашей тайной власти, то такого человека не следует даже разубеждать, а просто с презрением и небрежностью осмеять и облить помоями… Еврейская масса… не подозревает… о существовании своего собственного национального правительства, которое направляет ее жизнь и повелевает ею через кагалы и раввинаты… кроме весьма немногих посвященных, получающих руководящие директивы…" 67

По русской пословице "На воре шапка горит" компиляторы не раз рассказывали – dixi et animam levavi – о своих волнениях и своих заботах: "Предугадываю также обвинения в неполноте и недостаточной разработке темы и потому заранее отвечаю, что вопрос о масонстве слишком глубок и сложен, чтобы его можно было всесторонне исчерпать… Моя работа и не претендует сделать излишним труд моих «предшественников, она, наборот, посылает к тем и зовет преемников к работе…" 68.

"Мне поставят в вину, – писал Е. Брант, – что я плагиатор, ибо многое, что я даю читателю, я взял у других, что я в некоторых случаях даже не потрудился лично проверить факты по подлинникам…", – но, комментируя "вину", отвечал только на последнее "что": "Первоисточники, как некоторые летописи и т.п., достаточно проверены самими же евреями и их защитниками, т[ак] ч[то] не было надобности проверять их еще раз… Также скажут, что я не имею права высказываться по еврейскому вопросу, ибо я не могу прочесть ни одной еврейской буквы. На это я отвечу, что мой труд ведь компиляторный" 69.

Думается, что соединение слов "плагиат" и "компиляция" во многом определяет историю творчества антисемитов. Не зря один из обличителей "пьянства, озлобленности, одичания" русского народа, И.А. Родионов, автор книги "Наше преступление (Не бред, а быль)", имеющей подзаголовок "Из современной народной жизни" и выдержавшей 6 изданий70, довел обе стороны антисемитского "труда" ad absurdum…