История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв

Метод подстановки одних терминов (имен, произведений, ситуаций и т.д.) вместо других. Если Шафаревич, ссылаясь на "Кошена", начинает рассуждать о кальвинизме и Англии в XVI-XVII вв. и обвинять пуритан (в их идеологии мы узнаем «знакомые черты "Малого Народа"… еще до сотворения Бог предопределил одних людей к спасению, других – к вечной погибели» (63, 120)), то это ему нужно только для того, чтобы в заключение сказать: "И, действительно, пуритане призывали к полной переделке мира… Причем, к переделке по известному им заранее плану. Призыв "строить на новом основании" подкреплялся у них знакомым уже нам образом "построения Храма", на этот раз – восстановления Иерусалимского Храма после возврата евреев из пленения… реальная роль кальвинизма… состояла в том, что… новому слою богачей удалось опрокинуть традиционную монархию, пользовавшуюся до того поддержкой большинства народа" (63,121).

Достаточно сравнить с мыслями Г. Бостунича о "жидо-масонском заговоре", являвшегося "бичом человечества" в Англии ("Это они, руками фанатика Кромвеля, произвели английскую революцию 1648 г., в результате которой евреи, получив в Англии равноправие, сделали страну базой для дальнейшего еврейского наступления…" (1922, 109)), и о IV этапе завоевания мира "Символическим Змием" – "…я считаю 1648 г…Лондон, когда фанатик Кромвель (который, кстати, сам был масон) ради своих пуританских идеалов не побрезговал стать политически – наймитом… Франции, а масонски – орудием жидов… послав на плаху английского короля Карла Стюарта…" (1922, 132)), – чтобы под "пуританами" и "кальвинистами" Шафаревича узнать "масонов" и "жидов" Бостунича.

Методы ассоциации пересекающихся множеств. Г. Бостунич закончил свое исследование на оптимистической ноте, процитировав не только евангельское (как его враги-братья в Совдепии) "Кто не со Мною, Тот против Меня", но и слова Минина из драматической хроники А.Н. Островского "Минин и Пожарский" ("правдиво сказал поэт"):

Самих себя сначала приготовить

Должны мы: помыслы потом очистить,

Говеньем волю утвердить на подвиг

И скорому Помощнику молиться;

Он даст нам разум, даст нам силу слов…

…

Тогда пойдем будить уснувших братьев

И Божьим словом зажигать сердца.

Плач и покаяние возродят нас и нашу великую Родину" (1922, 228). Конечно, современный исследователь, в отличие от "недавнего", обязан цитировать не драматическую хронику А.Н. Островского, а советского (не важно, что второстепенного, зато тоже "из жидов"), покусившегося на народное мнение. "Антипатриотическое" настроение на примере поэмы А. Безыменского 1920-х годов, по мнению Шафаревича, "пропитало и литературу":

Я предлагаю

Минина расплавить,

Пожарского, зачем им пьедестал?..

….

Подумаешь, они спасли Расею!

А может, лучше было б не спасать?

Метод "матрицы" (дополнение ряда "известных" в одно время параметров "новыми", ставшими известными в другое). Если Г. Бостунич пишет о свойственном евреям стремлении "к крайностям во всем, начиная от политики (максимализм террористов до переворота, ЧК после переворота), литературы (идиотство футуризма разных Лифшицов), живописи (кубизм), не говоря уже об извращении первоосновы всего – религии Бога Живого в гнуснейший сатанизм…" (1928, 125), то И. Шафаревич "дополнил" ряд "идиотств" (из своей эпохи): "Точно так же пониманию наших потомков будет недоступно влияние Фрейда, как ученого, слава композитора Шенберга, художника Пикассо, писателя Кафки или поэта Бродского" (64, 147), не забыв, однако, о том, что в его "множество", названное "Малым Народом", должны войти не только евреи (Фрейд, Кафка, Бродский), но и интеллигенты других национальностей (Шенберг, Пикассо).

Метод "линейных и пространственных пересечений". Когда Шафаревич указывает на "зловещую" роль "Малого Народа" в деле "окончательного разрушения религиозных и национальных основ жизни", он подчеркивает, что литература "Малого Народа" не является результатом "объективной работы мысли", апелляцией "к жизненному опыту и логике". В доказательство этого автор "Русофобии" требует понимания того, что эта литература "предусматривает… колоссальную… концентрацию общественного внимания на некоторых специфических событиях или людях, – от процесса Каласа, когда чудовищная несправедливость приговора, разоблаченная Вольтером, потрясла Европу (и про который историки заверяют, что никакой судебной ошибки не было) – до дела Дрейфуса или Бейлиса" (64,146-147). Связывая воедино христианский процесс (дело Каласа), обвинение в государственной измене (дело Дрейфуса) и "кровавый навет" (дело Бейлиса), Шафаревич произносит приговор: "Поэтому мы просто не имеем права допустить, чтобы… тяга к осмыслению нашего национального пути была вытоптана, заплевана, чтобы ее столкнули на дорогу крикливой журналистской полемики" (64,147).