История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв

Я сначала отпечатал его в ста экземплярах на гектографе, но это издание оказалось трудно читаемым и я решил напечатать его в какой-нибудь типографии… сделать это мне помог Аркадий Ипполитович Келе 152 повский, состоявший тогда чиновником особых поручений при В.К. Сергее Александровиче… Это было в 1897 г…"

Подпись Ф.П. Степанова засвидетельствована старшиною русской колонии… и не вызывает никаких сомнений. Недавно запрошенная мною дочь Ф.П. Степанова, княгиня В.Ф. Голицына… утверждает, что рукопись "Сионских мудрецов"… была на русском языке; что первое издание, на правах рукописи… было тоже на русском языке; что, вероятно, рукопись, полученная ее отцом, и была той подлинною рукописью, которую Ал.Н. Сухотин получил от анонимной дамы, причем неизвестно, была ли она предварительно переведена на русский язык с другого языка; что С.А. Нилус получил от ее отца ту же самую русскую рукопись, которую раньше ее отец получил от Ал.Н. Сухотина»62.

Еще один вариант "происхождения" рукописи рассказан в книге Ф.В. Винберга: "…когда стало известным, что сионисты осенью 1897 г. решили созвать съезд в Базеле, русское правительство… послало туда тайного агента": "Последний подкупил еврея… в конце съезда получившего поручение доставить отчеты тайных заседаний во Франкфурт на Майне… Гонец по дороге переночевал в маленьком городе, где русский агент ожидал его с группою переписчиков, которые за ночь сняли с документов копии…"63.

Таким образом, сами "ревнители" датируют появление "Протоколов" разными годами (1895 – Ф.П. Степанов, 1897 – Ф.В. Винберг, 1901 – С.А. Нилус). Однако дело, конечно, не в точности датировок: в конце концов, дистанция в 6 лет – вещь несерьезная. Суть дела в историко-политической ситуации возникновения "Протоколов" именно в конце XIX в. Поэтому некоторые обстоятельства, хотя и по-разному, тем не менее вполне определенно, содержатся во всех "мемориях".

Во-первых, "Протоколы" были тайно переписаны (переведены), в одном случае, в Париже подругой "влиятельнейшего франкмасона" или же еврея (С.А. Нилус и Ф.П. Степанов), в другом – русским агентом не то за границей по дороге во Франкфурт-на-Майне, не то в Вержболове по дороге за границу (Ф.В. Винберг и Н.Д. Жевахов). Неважно, что причастность департамента полиции к появлению "Протоколов" упоминается многими64.

Во-вторых, "апокрифичность представляемого документа", вполне понятная Г. Бутми, С.А. Нилусу, Н.Д. Жевахову и другим "апостолам", не является, по их мнению, достаточным основанием для отрицания подлинности "Протоколов", ибо "тайна беззакония" содержится в "окружающей" среде и в "отечественных и мировых событиях" (213).

В-третьих, решающим фактором обнародования "Протоколов" оказывается прогноз – "близ грядущий", определяющий характер современной истории как в мистическом, так и в политическом плане. Наконец, главным доводом "защиты" в "деле о подлинности" после революции стал довод о неспособности русского правительства вовремя оценить неизбеж 153 но грядущее царство антихриста (большевиков). Так, Н.Д. Жевахов, ссылаясь на статью полковника А. Добронина (1934) об увольнении бароном Врангелем в 1920 г. губернатора Симферополя за разрешение распространять "Протоколы" в городе, констатировал: «Эта статья не только опровергает клевету на русское правительство, якобы сфабриковавшее "Протоколы" для погромных целей, но и доказывает невежество русских горе-генералов… Допустить, что "Протоколы" сфабрикованы русским правительством, значит – признать, что не только Советская Россия, но и весь мир, за исключением Германии, управляется по директивам русского Департамента полиции…»65. "Допущение" действительно бессмысленное, ибо публикация "Протоколов" не преследовала директивных целей со стороны жандармов или же со стороны правительства, что, однако, вовсе не отменяло основной цели данной политической провокации – компрометацию революционного движения как такового под лозунгом всемирного жидовского заговора.

Считается, что "Протоколы" были "сфабрикованы где-то между 1894 и 1899 гг.": «Страной, бесспорно, была Франция, как об этом свидетельствуют многочисленные ссылки на французские дела. Местом фабрикации, можно предположить, был Париж… одна из копий книги Жоли в Национальной библиотеке испещрена пометками, которые удивительно совпадают с заимствованиями в "Протоколах". Таким образом, эта работа была проведена в период дела Дрейфуса, в период между его арестом в 1894 г. и помилованием в 1899… создание фальшивки – явно дело рук кого-то из России… человека, ориентирующегося на русское правое политическое крыло»66. Итак, изготовленные в предреволюционной ситуации накануне 1905 г., "Протоколы" стали "потрясающим документом" в апокалиптическом мире революционных преобразований после 1917 г.

Думается, что в такой и только в такой исторической перспективе следует рассматривать "творческую историю" документа.