История одного предателя

В Департаменте Полиции за последние перед тем месяцы произошла настоящая революция в области личного состава. Лопухин, который в течение почти трех лет занимал пост директора Департамента, вышел в отставку. Он не мог не уйти. Трепов, - генерал-губернатор Петербурга и любимец царя, - после получения телеграммы из Москвы об убийстве вел. кн. Сергея заявился в Департамент, молча прошел в кабинет Лопухина и бросив всего только одно слово: "убийца!", ушел, с шумом захлопнув за собой дверь. Лопухин пытался реабилитировать себя и лично отправился в Москву для производства расследования. Он хотел найти наличие небрежности в деятельности московского Охранного Отделения, которое якобы имело данные о подготовке покушения на Сергея, но не использовало их и к тому же скрыло от Департамента. Это было ошибкой: на самом деле след, который был в распоряжении московского Охранного Отделения, вел не к той группе, которая совершила убийство Сергея, а к покушению, которое одно время готовилось местным московским комитетом социалистов-революционеров (группа А. Р. Гоца, Вноровского и др.), но было отменено по требованию Савинкова. Никаких следов, ведущих к группе Савинкова-Каляева московское Охранное Отделение в действительности не имело. Во всяком случае, Лопухину поездка в Москву не помогла. Во время одного из ближайших докладов министра внутренних дел царь выразил свое неудовольствие работой Департамента Полиции, и Лопухину осталось только покинуть свой пост. В начале марта он вышел в отставку, - и быть может наиболее обидным для него было то обстоятельство, что на смену ему шел его злейший враг Петр Иванович Рачковский.

Начало полицейской карьеры последнего, - говоря высоким стилем, - теряется во мраке истории. Не обладая никаким образованием, он еще с конца 1860-х г. г. начал службу в качестве мелкого чиновника различных губернаторских канцелярий, - в Киеве, Одессе, Варшаве и т. д. Есть указания, что он и тогда уже промышлял по мелочам в области полицейского сыска. Официально на этот путь он вступил в 1879 г., когда стал секретным агентом знаменитого в те времена 3-го Отделения собственной его величества канцелярии. Вскоре он был разоблачен революционерами и открыто перешел на полицейскую службу, явившись одним из пионеров насаждения в России системы провокации.

Быстро выдвинувшийся, он с 1884 г. занимал пост руководителя русской полиции заграницей. На нем он развил весьма энергичную деятельность, заводя целый ряд своих агентов среди эмиграции. Простой сыск его не удовлетворял, - он стремился оказывать влияние и на общую политику. По своему положению он смог завести близкие связи с руководителями французской полиции, а через них с рядом виднейших представителей прессы и политических деятелей Франции, стремившихся тогда к заключению союза с Россией. Путем игры на бирже он создал себе солидное состояние, которое дало ему возможность вести широкий образ жизни. Это, конечно, содействовало укреплению его связей. Он был хорошо знаком с Флурансом, Констаном, Делькассэ, даже с самим президентом Лубэ. С Делькассэ он снимался на одной карточке. Одновременно он завел личные связи и со многими крупными мира сего в России: им он помогал в игре на парижской бирже, от них узнавал полезные новости, их использовывал для влияния на политику. Особенно сблизился он с ген. Гессе, - дворцовым комендантом, человеком, весьма близким к царю и через него втянулся в самую гущу придворных интриг. В деле подготовки франко-русского союза Рачковский несомненно сыграл заметную роль.

Он процвел, но жизненный путь его был далек от безупречности. Его финансовые операции часто переходили грань уголовно-наказуемого. В деле полицейского сыска он с самого начала усвоил новейшую "французскую" систему провокации, которая не останавливалась перед бросанием бомб и подкладыванием адских машин, когда это казалось полезным в интересах запугивания среднего обывателя и создания таким путем необходимого "общественного мнения". На его деньги и по подстрекательству его агентов были изготовлены "русские бомбы", обнаруженные в Париже в 1890 г. Его агент Яголковский подстроил ряд "анархистских" покушений в Бельгии, - в том числе взрыв собора в Льеже. Эти факты не представляют исключения, - и указанные агенты во всех этих случаях действовали по инструкциям Рачковского и при его содействии избежали наказаний.

Это все было еще полбедою: русское правительство на все смотрело сквозь пальцы, а за особо удачные провокаторские проделки даже сами цари, - Александр III и Николай II, - посылали Рачковскому свое "монаршье спасибо". Хуже было то, что Рачковский в своем сыскном усердии зарывался и временами затрагивал вопросы, непосредственно относившиеся к внутренней жизни царской семьи. Так еще в середине 1880-х г. г. он удостоил своим вниманием личную жизнь поселившейся во Франции вдовы Александра II, княгини Юрьевской, и писал грязнейшие доносы, как про нее, так и про ее детей.