История одного предателя

Вся широко задуманная кампания Боевой Организации опять грезила закончиться ничем, - и ее деятели склонны были этот факт воспринимать, как удар для их чести. Молодежь стремилась, во что бы то ни стало реабилитировать честь Боевой Организации и была готова идти на самые отчаянные предприятия. А. Р. Гоц носился с планом открытого нападения террористов на дом, в котором жил Дурново: "боевики", одетые в особые "панцыри" из динамита, должны были силой прорваться внутрь дома и там взорвать себя, чтобы под развалинами здания похоронить Дурново и всех, кто был в его квартире. Этот план по разным соображениям был отвергнут. Но решено было совершить перегруппировку сил и напрячь все усилия для того, чтобы до открытия Думы произвести два основных покушения, - на Дурново и Дубасова.

Руководство первым покушением теперь перешло в руки Савинкова. За дело Дубасова взялся "сам" Азеф.

Все усилия первого остались безрезультатными: на след отряда, которым он руководил, полиция напасть не смогла, но меры предосторожности, привитые для охраны Дурново, были настолько велики, что террористам не удалось ни одного раза даже просто увидеть его.

Более удачлив был Азеф. Покушение он назначил на 6 мая, - день рождения государыни. В тот день Дубасов, по своему официальному положение московского генерал-губернатора, должен был обязательно быть в Кремле на торжественном молебне. На обратном пути с этого молебна и должно было быть совершено покушение. Действовал Азеф крайне осторожно: отправив вперед всех остальных участников покушения, сам до последнего момента оставался в Финляндии. Судя по всему, покушение он действительно хотел довести до успешного конца. За неделю перед покушением от случайного взрыва в Москве выбыли из строя техники, и был потерян почти весь запас динамита. При желании Азеф имел полную возможность отказаться от покушения, и всем было бы ясно, что вина за неудачу падает на случайные причины. Вместо этого он в экстренном порядке принял меры, и образовавшаяся в организации предприятия брешь была заполнена.

Сам Азеф в Москву приехал только накануне назначенного для покушения дня. Поездку эту он совершил с разрешения Рачковского и Герасимова, которым он необходимость этой поездки мотивировал личными делами. О покушении на Дубасова при этом не было сказано ни слова.

В назначенный день покушение состоялась. Дубасов ехал в открытой коляске в сопровождении своего адъютанта гр. Коновницына. Около самого генерал-губернаторского дома, на углу Чернышевского переулка и Тверской площади, мимо стоявших у дворца часовых, к коляске прорвался член Боевой Организации Бор. Вноровский и бросил бомбу, которая разорвалась под коляской. Взрывом был убит адъютант гр. Коновницын и сам Вноровский. Дубасов был выброшен из коляски, получил ушибы и несколько поранений, которые не представляли опасности для жизни, но требовали продолжительного лечения. Он ушел в отпуск, из которого на активную службу так больше и не вернулся. Азеф, руководивший всем покушением, в момент взрыва находился совсем поблизости, в кондитерской Филиппова. Эта кондитерская немедленно после покушения была оцеплена полицией, которая хотела выяснить, нет ли там соучастников покушения. Азеф арестован не был: старый филер, руководивший проверкой задержанных посетителей кондитерской, знал его по прежним временам, как секретного сотрудника, и дал распоряжение об его освобождении.

Это покушение, хотя и не полностью удавшееся, было единственным в активе Боевой Организации за этот период, - тем сильнее оно способствовало укреплению репутации Азефа. После письма Меньщикова, хотя Азеф и был реабилитирован полностью, червь сомнения все же закрался в души многих. Все были уверены, что в период организации убийств Плеве и вел. кн. Сергея он был искренним революционером. Но кое-кто начинал допускать возможность вступления его в сношения с полицией после того, как эти покушения были осуществлены.

Хороший знаток людей, Азеф, несомненно чувствовал нарастание подобных настроений. Желание положить им конец и толкнуло его на тот риск, который был для него связан с участием в покушении против Дубасова. Он не ошибся в расчетах: это покушение на время реабилитировало его в глазах даже наиболее подозрительных революционеров.

Для достижения именно этого результата Азеф и шел на риск чрезвычайно неприятных объяснений с Рачковским и Герасимовым. Эти объяснения не замедлили последовать.