История одного Волка

Лина — не его Избранная Пара и не Признанная Пара. Она больше не артефактор, не девушка и даже не разумная. Она — его фералаат. Что-то куда большее, чем любовь. Что-то куда более важное, чем жизнь. Что-то куда более дорогое, чем верность Богам. Для него, Марка, больше и нет никаких Богов, кроме нее. И нет жизни, если она того пожелает. Нет чести и долга, потому что она, ее слово, ее воля и ее жизнь куда больше и важнее, чем весь этот мир. Больше, чем все миры и любые Боги!

Она фералаат!

Волна блаженства накрыла Марка полностью. Только сейчас он понял, что на самом деле для оборотня нет большего смысла в жизни, чем обрести свою или своего фералаат. На самом деле каждый волк идет по жизням в поисках такого спутника, как когда-то души людей бродили по Инферно, выискивая своего единственного Верфа! Удовольствие, упоение, наслаждение обретением. Это было так прекрасно, что хотелось продлить миг, растянуть его в вечность.

Счастье оборвалось резко. Где-то далеко, там, где было оставлено его тело и его волк, появилась сила. По ощущениям Марк сравнил бы это нечто с ураганом. Невероятная мощь, созданная чье-то волей только для того, чтобы разрушать. Не поглощать, а затем рождать что-то новое, а именно разрушать! Без цели, без смысла, без правил. Разрушение, полное и окончательное, ради самого разрушения.

И эта мощь, с которой никакая магия не справится, которую никакая иная сила не остановит, была сейчас где-то совсем близко. Она почти касалась его.

А там Лина! Она сейчас рядом с его телом, а значит и рядом с этой силой!

Марк рванулся, что было сил, назад, в свое тело, в реальность. К ней!

Запах, как и ощущение опасности были совсем рядом, совсем близко. Уничтожить угрозу для нее. Оборотень слишком слаб, чтобы тягаться с такой мощью, а значит напасть надо резко, одним ударом.

И Марк напал, как его учила марионетка наставницы, ударил выбросом силы, хотя это было трудно в зверином облике. Ударил всем, чем одарила его фералаат, исцелив дар. Сам едва не рухнул от истощения. Ярость и страх за любимую удержали на грани сознания.

Глаза почти ничего не видели, все плыло и прыгало. Но, нос чувствовал Лину, уши слышали ее сердце. Это грело душу. Значит, он успел! Через какое-то время нос стал улавливать больше. Запах Пары стал намного сильнее, буквально резал ноздри, кромсал легкие своей насыщенностью.

Ее сердце билось, да. Но, билось рвано, толчками прогоняя кровь по жилам. А к стуку сердца прибавились и прерывистые, какие-то булькающие звуки, как лопающиеся пузыри в болотной тине.

Марк увидел Лину слишком поздно, может через минуту или больше, после удара. И только когда увидел, понял: что принял за врага, находясь в глубинах собственного тела — Белую Пелену, магию ее проклятья, созданную только для уничтожения.

Она лежала у противопожарной стены, под колонной, в стремительно растущей луже собственной крови. Удар бесконтрольной магии переломал тело девушки, не хуже боевого заклятья высшего порядка. Из вспоротой кожи то тут, то там выступали, как скальные останцы, обломки ее костей. Даже пальцы на обеих руках были вывернуты. На голове имелась глубокая рана, моментально залившая лицо яркой кровью. Сбоку над кромкой корсета, прорвав рубашку, выступал осколок ребра. Из носа, глаз и ушей, как и изо рта струилась кровь. Ее было много, слишком много для живого.

Волк перевел взгляд с тела на лицо — и вздрогнул. Фералаат смотрела на него снизу вверх с любопытством, будто ждала чего-то, а уголки губ дрогнули, будто она хотела улыбнуться, но не смогла.

Зверь сбежал, оставив Марка наблюдать за содеянным.

Единственное, чего он никак не мог понять — почему еще дышит?! Ведь он принес клятву Богам, что никогда не причинит вреда любимой.

Ответ напросился сам — она еще жива.

Успокаивало только то, что с последним ударом ее сердца, закончится и его жизнь.

Марк сильно сомневался, что в таком состоянии его фералаат может хоть что-то помочь, но и не сделать ничего, тоже не мог. Подошел ближе, все еще не в силах поверить, что это сотворил он сам.

Ее глаза внимательно следили за ним, всматривались в лицо, почти гладили по коже вниманием. Он честно попытался что-то сказать, ведь сказать нужно было так много! Но, не смог. Попытался поднять ее на руки, но от простого движения Лина едва не захлебнулась кровью, по щеке заскользила пена. Марк уже видел подобное, когда ребра пробивают легкие.

Марк сомневался, что она еще в сознании, хотя глаза и смотрели на него, поэтому позвал.

Он надеялся, что она просто моргнет, но она улыбнулась, а по ауре расползлись тонкие всполохи беспокойства за него.

От осознания, что даже сейчас его фералаат волнуется за него, внутри что-то сломалось. Не может живое существо, разумное, волноваться за своего убийцу, а она волновалась.

— Я позову лекарей. Тебе помогут… — выдавил из спазмированной груди волк и попытался встать.

Пара схватила его за руку сломанными пальцами. Он слышал, как кости от ее нажима трещат, и от этого звука захотелось разбить себе голову. Она дернулась к нему, даже попыталась покачать головой.