История одной деревни

Все, кто изображен на стариной фотографии, – прадед Федор Ефимович Елистратов с супругой Ариной и двумя своими детьми Пелагеей и Алешенькой – уже давно мирно покоятся на кладбище села Столбищи. Все страсти давно улеглись, все трудности пережиты, радости испытаны. Осталась только она, родина. Поля, леса вокруг, река Пьяна, святой колодчик, земляничные поляны, дурманящий запах яблонь по весне. Белый налив… Бабушка Пелагея Федоровна впоследствии никуда из Столбищ дальше Нижнего Новгорода не выезжала за всю свою долгую жизнь. И не хотела. Когда же приезжала в Нижний, чтобы навестить детей, то уже на следующий день начинала заметно тосковать по Столбищам. И простора ей в городе не хватало, и запахов родных, и скамейки под березами, и травы под ногами, и коровы Маньки. Хотелось ей немедленно вернуться в родное село. Это было очень заметно.

Впрочем, один раз Пелагея все же выезжала за пределы Нижегородской области. В Харьковскую область. Чтобы поклониться братской могиле, в которой был захоронен ее Ванечка… И это был единственный раз, когда Пелагея добровольно уехала так далеко от родного дома.

…Вряд ли далекие предки джигинских немцев предполагали когда-то, что как только они оставят свою землю и ступят на землю чужую, то с этой самой минуты для них и для их потомков начнутся мучительные поиски своей земли, своей родины. Можно ли спорить с тем, что русские немцы, уезжавшие в Германию, мечтали, помимо благ цивилизации, порядка и комфорта обрести наконец родину, которая не будет им время от времени говорить, что они чужие на этой земле? И если они не обрели ее для себя, то надеялись обрести родину для своих детей. И надеются.

Оказывается, это очень тяжело – жить без Родины. Она, несомненно, где-то есть – родина джигинских немцев. Но вот где?..

Не могу не вспомнить одну русскую немку, с которой я случайно познакомилась в Германии. Мы разговорились с ней. Я узнала, что моя новая знакомая Лилия переехала в Германию в 1990-е годы вместе с родителями. А родилась она в Алтайском крае, куда родители ее, русские немцы, были высланы в войну.

– Ах, вы не представляете, какая дивная природа в Алтайском крае… Такая красота, такая красота…

Лилия умолкла. Было понятно, что в своих мыслях она где-то далеко, у хребтов Алтайских гор, с рассветами тех мест, с веснами и зимами ее нечаянной родины.

Я пытаюсь поддержать ее:

– И у вас здесь, в вашем городке, очень красиво. Очень.

Мечтательная улыбка сошла с лица Лилии. Она скептически улыбнулась и произнесла:

– Ну, не знаю… Нам уже и не нравится. Мы, наверное, присмотрелись…

Вспоминаю и встречу с Марией Теодоровной Прицкау в Германии. Когда-то она приехала в Германию на лечение. Думала, что приехала на время, но ей потребовалось длительное и сложное лечение. И ей пришлось здесь остаться. Навсегда. Живет Мария Теодоровна в «доме престарелых». Впрочем, в Германии «дом престарелых» не приговор, а билет в благополучную старость. К тому же Мария Прицкау живет не в общем доме, а в так называемом «доме сеньоров». То есть у нее своя отдельная квартира в коттедже.

Ежедневно ей доставляют еду. Свежую, вкусную, разнообразную еду. В доме престарелых за Марией Прицкау закреплена медсестра (у Марии Теодоровны серьезные проблемы с ногами – сказывается время «трудовых подвигов» в Восточном Казахстане, когда ей, дипломированному учителю, пришлось осваивать трактор, а потом и комбайн, чтобы выживать), которая оказывает ей разные услуги, делает массаж, приносит лекарства, мерит давление и прочее. Должна сказать, что, несмотря на возраст (Марии Прицкау за 90), она выглядит очень хорошо. Скажу более, Мария Прицкау в свои годы, после всего, что ей пришлось пережить, выглядит так, как, кажется, могла бы выглядеть Марлен Дитрих в ее годы. Не хуже. Что-то королевское есть в ее осанке, в аристократичных чертах лица, в манере двигаться, говорить, поправлять волосы, складывать руки на коленях. Красавица, одним словом. Конечно, условия жизни, в которых сегодня живет Мария Прицкау, немало способствуют такому завидному долголетию. Красивому долголетию.

Когда мы расставались, я не удержалась от вопроса:

– Мария Теодоровна, вы скучаете по России? Скучаете по Джигинке?

Но уже в следующее мгновение мне показалось, что я задала вполне риторический вопрос. По сути, о чем так уж скучать? О чем можно скучать здесь, в Германии, в этой уютной квартире, в холе и неге? Какая бы старость ожидала ее в Джигинке? Персональная медсестра? Кухня на колесах? Круглосуточное медицинское обслуживание? Налаженный быт, когда ни о чем не нужно беспокоиться? И была бы там у нее возможность вот так мило и прелестно капризничать?..

На некоторое время в воздухе повисла пауза. На меня устремляется удивленный взгляд. Недоумевающий взгляд прозрачных серо-голубых глаз. И Мария Теодоровна начинает медленно и тихо говорить. Как будто вспоминая что-то: